сказал раскрасневшийся отрок, – я хочу быть похож на нашего великого предка, который первым удостоился прозвища Лонгин.
– Молодец, Гай, – похвалил сына отец. – Молодец, что запомнил. Никогда не забывай, кто твои предки.
– Я не забуду, отец.
– Верю. Ты… – Лонгин подошел к тому, что осталось от чучела, и выдернул дротик. Вдруг на месте шеста с перекладиной вырос огромный крест. И Лонгин увидел повешенного на нем человека, увенчанного ободком из колючего терна. Копье проткнуло обвисшее тело, и из него хлынули кровь и вода… Он отпрянул назад и протер глаза, отгоняя прочь наваждение:
– На сегодня довольно, – сказал Лонгин. – Идем домой.
Отец и сын шли по берегу реки и впервые тихо, спокойно и непринужденно беседовали.
– Ты плавать умеешь?
– Нет, отец.
– Я займусь с тобою на днях.
– Хорошо. Я буду стараться… А ты с парфянами дрался, отец?
– Нет, не приходилось. Сейчас у нас с ними мир. Я воевал с германцами, паннонцами, иудеями, арабами… Словом, всех не перечесть.
– А ты командовал людьми?
– Я был начальником когорты, а в когорте от пятисот до тысячи человек.
– Целая тысяча! Вот это да!
– Это еще что! В легионе бывает до десяти тысяч человек. И это не считая вспомогательных войск и конницы, которые прикрепляют к легиону.
– И как же такой массой людей можно управлять? – удивлялся отрок.
– Вот вырастишь, поступишь на службу и узнаешь. Ты всё узнаешь. Главное – понять, что ты хочешь на самом деле, к чему стремиться. А, раз увидев свою цель, иди к ней и ничего не бойся!
– Я хочу, как ты, быть воином и разгромить парфян.
– Это похвальное рвение, сынок, – улыбнулся Лонгин.– Помни, хотя ты и живешь в Каппадокии, ты гражданин Рима, а это высокое звание ко многому тебя обязывает. Рим – не просто город, это идея! Идея великой державы, которая покорила весь мир… ну, или почти весь мир.
Так, разговаривая, они не заметили, как пролетело время. Солнце клонилось к закату. Подходя к вилле, они издали увидели, что к воротам дома подъехал всадник на гнедом коне.
– Кто же это может быть? – подумал Лонгин и двинулся вперед, ускоряя шаг. Всадник спешился и обернулся в его сторону. Лонгин, приглядевшись, не поверил своим глазам:
– Неужели? Марк?
Вскоре он убедился, что не ошибся, и поспешил навстречу старинному другу.
– Принимай гостя, хозяин, – широко улыбался Марк Деций.
– Дружище! – просиял Лонгин. Ему показалось мало крепкого мужского рукопожатия, и в порыве нахлынувших эмоций он обнял своего боевого товарища, вместе с которым ему довелось столько всего пережить.
– Полегче, командир, – мрачно усмехнулся Деций.
– Что, старые раны тревожат? – догадался Лонгин.
– Да есть немного…
– Ты,
