девушки, а та испуганно смотрит на его разъярённое лицо.
– Все вы бабы… – Стасов грязно выругался, – что тебе надо от меня? Роль примадонны?
– Дмитрий Алексеевич, – промурлыкала Юлька, отрывая руку Дмитрия от своего горла и ласково обнимая его за шею, – да мне не роль нужна, а вы…
В буфете было многолюдно, и Ксения поняла, что поговорить с Олегом не получится. Она видела, что он был рад встрече с ней, но вид у него был озабоченный. В его руках были исписанные нотные листы – их камерный ансамбль снова собирался выступать в одном из музеев Петербурга.
Рядом с Олегом сидели Лёва и Вадим, рассматривая ноты и что-то бурно обсуждая. Ксении они улыбнулись, как старой знакомой, но чувствовалось, что новая партитура интересует их больше.
Олег ей иногда напоминал мальчишку, хоть он и был старше её. В его облике было что-то хулиганское и бесшабашное. Она вспоминала его горящие глаза, когда они летели на шаре, и понимала, что в его душе живёт жажда жизни, жажда новых знаний, новых впечатлений. И, судя по его увлечённым друзьям, ему удавалось заинтересовать и их, уже много повидавших на своём веку, но не остывших душой.
Ксения не стала влезать в разговор, она взяла кофе и просто наслаждалась дружеским теплом, которым веяло от этой компании. Пожалуй, ни с кем ей не было так спокойно, как с этими ребятами – отличными музыкантами, которые всегда были полны творческих планов.
Перерыв закончился, и Ксения, договорившись, что Олег подождёт её после репетиции, пошла в гримёрку готовиться к следующей сцене.
Удивительно было то, что в сцене объяснения Татьяны и Онегина не было вокруг крепостных крестьян в виде диких зверей. Девушки отпели милую песню "Девицы, красавицы, душеньки, подруженьки", собрали все ягоды со сцены и ушли, оставив Татьяну одну. Ксения без всяких помех прониклась волнительным чувством, которое должна испытывать героиня после откровенного письма к своему возлюбленному. И когда рядом появился Стасов, неподдельный страх сжал её сердце.
Вы мне писали, не отпирайтесь.
Я прочёл души доверчивой признанья…
Но вас хвалить я не хочу;
Я за неё вам отплачу…
Странно, что строгая холодность, которую ждала Ксения, превратилась в жёсткую отповедь. Она не понимала – это так и задумано или лично Ксения в чём-то провинилась? Но ведь Стасов только что говорил ей, что она пела прекрасно.
Учитесь властвовать собой;
Не всякий вас, как я, поймёт.
К беде неопытность ведёт…
Голос его был злым, а взгляд тёмным. Ксения с удивлением осознала, что Дмитрий вовсе не был сейчас Онегиным. Может быть, в самом начале сцены он ещё пытался соответствовать своей роли, но чем дальше шло действие, тем больше ей казалось, что слова он говорит одни, а смысл вкладывает совсем другой. В его интонации звучала не холодная отповедь Петербургского щёголя, а обвинение ревнивого мужа.
"Онегин" взял её за руку и больно сдавил. Она чуть не вскрикнула… Здравый смысл ей твердил,
