Там мы вечерами часто забирались на чердак сарая, и Ролле все время говорил о тебе. У него была газетная вырезка с фотографией, на которой ты была изображена в группе школьников. Он все время носил это фото в бумажнике.
Пришел старший официант с закусками, разлил по бокалам вино. Они принялись молча и жадно есть.
Анника отодвинула в сторону пустую тарелку и снова пристально посмотрела на сидевшего напротив мужчину.
– Собственно, сколько тебе лет?
– Я на два года старше Роланда, – ответил он.
– А он старше меня на год, он пропустил один класс.
– Образование никогда не было приоритетом в семействе Халениус. Я был первым из них, поступившим в университет.
– Так ты, значит, тоже из Сёрмлана?
Он выпил вина и покачал головой.
– Я из Эстерётлана, из Норчепинга. Рос на третьем этаже маленького дома на Химмельсталундсвеген.
– Так, значит, ты из социалистов? Мама состояла в общинном совете, а папа – ремесленник.
– Вот и нет. Мой папаша был коммунистом. Я сначала входил в организацию «Красная молодежь», но у социалистов праздники были лучше. Там было больше красивых девушек. Я увел с собой и Ролле. Он до сих пор сидит в муниципальном совете во Флене.
Анника мысленно представила себе Роланда Ларссона, его немного приземистую, коренастую фигуру, длинные руки. Факт, они чем-то похожи. Она не знала, что Роланд был муниципальным политиком.
– Что Роланд делает теперь, чем он вообще занимается?
– Он работает в стекольной компании во Флене, но это летом, а в остальное время сидит в совете и ставит печати.
– Он до сих пор живет в Хэллефорснесе?
– Нет, осенью он переехал в Меллёсу, к одной разведенке с тремя детьми, она живет сразу за магазином, ну ты, наверное, знаешь, это на дороге в Харпсунд…
– Это, случайно, не Сильвия Хагторн?
– Да, это она! Ты ее знаешь?
– Она училась на класс старше нас. Так у нее трое детей? Интересно, от кого?
Старший официант унес пустые тарелки, принес горячее и долил вина в бокал Джимми Халениуса.
– Ты женат? – спросила Анника и взглянула на его левый безымянный палец.
– Разведен, – ответил он и набросился на свое мясо.
– Есть дети? – спросила Анника, отведав оленину.
– Двое, – ответил он, подняв глаза. – Двойняшки. Мальчик и девочка. Им уже по шесть лет.
– Ты забираешь их через неделю?
– С тех пор, как им исполнилось полтора года.
– И как тебе нравится такое положение?
Он отпил еще вина.
– Ну как? – ответил вопросом на вопрос. – А как тебе нравится такое положение?
Он посмотрел на Аннику и принялся жевать дальше.
Она слегка пригубила из бокала. Ей не нравились красные вина, а это было тяжелым, тягучим и густым, как глина.
– Я думаю, что это страшно – быть разведенным, – сказала она и посмотрела ему в глаза. –
