в анкетах почиркал. Резюме в фаршировальню пошвырял. Везде – жди, звякнем. И не звякают. В ту пору мой мир наполняли брехастые луи и звёзды.
Зато звякнул Финча. Халтурка. Стиральные машины из овчарни на склад таскать. Ну, затаскали стиралки, получили деньжата, по два с тремя ноликами. Жалуюсь. Хочу регулярно вкалывать, по расписанию, а вокруг беспросветный обман: грят одно, совершают другое. Чё за люди? До пустых обещаний опускаются.
А Финча и грит, в наш Гробыв Фиолетовая Улитка примчала. Она со всеми общается, и все после общения с ней озаряются ясным пониманием своих недостатков и как им надо далее бытоваться. Озарение стоит косарь. Меня аж затрясло от такого озарения. Понимаю, рубленций 30, а тут цельный косарь. За косарь я сам кого хошь озарением оделю. Безвозмездно.
Финча на ухи конкретно подсел, мол, как твой лучшейший друган, настоятельно советую сходить к Фиолетовой Улитке. Ты себя и своих возможностей не знаешь, тычешься рандомно по всем углам вслепую, в духовной тьме блуждая, а Улитка научит, как с ходу прорываться, башкой своей тупой стены преград проламывать и к свету, к мечте своей забытой, приближаться, ручилы к ней протянув. Она тебе путь начертит. И тебя в него носярой ткнёт. Раз и навсегда. Моя, грит, Улитку давеча навещала. От её прямиком уборщицей устроилась. Ликовала после, это моё призвание, я, ликовала, с мытьём полов отлично гармонирую. Каждому своё. Я вот, может, гениальный грузчик, и не догадываюсь об этом, но при этом хочу гениально ничё не делать и баблосики за это брать. Не все с собой в мире и согласии живут. Вот и я не умею.
Поддавшись уговору корефанскому, направил стопы к Фиолетовой Улитке. Она в театрике “Бульон” засела. На сценке домишку ей соорудили, заныканная в нём сидит, полотенцем занавешенная. Отдаю косарь, полотенце откидываю. Вхожу. Передо мной натурально Фиолетовая Улитка. На табурете возвышается, белой гобеленовой скатертью накрытом. Крупная, сволочь, с овцу. Раковина тёмно-фиолетовая, с розоватыми кляксами по всему хитину, тело светло-фиолетовое, а глазила оранжевые, на чёрных отростинах. Взгляд выразительный, как у рыбы. На меня пялится. Я на неё. Через минутное молчание вещает: “Мой цвет фиолетовый, как и твой. Если хочешь, беги, нарезая круги”. Я ей за такое остро возжелал зрительные нервы пучком выдернуть, но почему-то домишку улиточную покинул. Спокойствия полный. Сам не врубился, как улитка с глазилами осталась.
– Я ей косарь, – говорю Финче, – а она схалтурила, едва на бумагу наговорила, сука фиолетовая.
– Чё сказала-то? – интересуется корефан. – А то и я бы к ней сходил.
– Сказала, её цвет и мой цвет – фиолетовый. Короче, намекнула, что ей откровенно похуй.
– Как и тебе, – заметил Финча. – Кому на себя похуй, у того и пути никакого, тот вечно по кругу скакать обречён.
– А если не похуй?
– Тогда по спиральке поскачешь, верх али вниз.
Я долго возмущался. И тут обман! Я ей косарь, а ей похуй! Я к тем, а они не перезвякивают! Эх!
Маленький лысый младенец
Катился
