ещё и ещё. Жаннет взвизгнула, когда священник стал неистово дёргаться, махая в воздухе бумажкой, в которую вцепился мёртвой хваткой.
– Это разве нормально? – забеспокоилась я, увидев, как старик закатил глаза и высунул язык.
Внезапно священник замер. Затем резко выдохнул, уронив руки.
– Я слишком стар для этого, – посетовал старик и поднёс церемониальный листок к лицу, цепким взглядом выискивая на нём что-то.
– Ну что там, ради всех богов, не томите! – не выдержал первым папа.
Священник отвернулся, обескуражив всех присутствующих, устало облокотился на алтарный столик и замотал головой, что-то бормоча себе под нос.
– Кажется, надо врача позвать, – высказалась я вслух, – у него только что был настоящий припадок. Я, возможно, не святая, но человеку плохо. Вы так и будете просто сидеть и смотреть? – спросила я у отца с мачехой, которая вцепилась в руку супруга, перепугавшись развернувшегося действа.
– Врач сюда доберётся через час, не меньше, – ответил мне папа, вырываясь из крепкой хватки Жаннет.
– Ну хотя бы водички ему принесите, – не успокаивалась я, пробежавшись взглядом по остальным присутствующим, но никто не шелохнулся.
– Да всё с ним хорошо. Просто старость – не радость, – отмахнулся от меня папа, направившись к священнику. – Ну что там? – заглянул он через плечо сутулого старика.
Папа остолбенел. Я уже не знала, что и думать. Решилась подойти к ним, но меня опередил Марсель. Он сунул морду к алтарному столику и тоже окаменел.
– Да что там такое?! – взвилась я.
– Всё хорошо, – поспешил успокоить меня папа, посмотрев на меня и выкинув руку в останавливающем жесте.
Я замерла, прислушиваясь к шёпоту мужчин: папа выглядел недовольно, конь фырчал и мотал головой, повторяя «такого уговора не было».
– Что за собрание посреди церемонии? – лопнуло терпение Жаннет, и стремительной поступью она направилась к алтарю. – О боги! – вскрикнула мачеха, подпрыгнув на месте. – Ну что вы тянете?! – спросила она, сияя улыбкой, словно тысяча солнц.
– Жаннет, сядь на место, – осадил её папа. – Я сам разберусь.
– А что тут разбираться? Пусть священник доведёт дело до конца, – сказала она, и тут до меня дошло:
– Ах ты сучий потрох!
Четыре пары глаз устремились на меня.
– Не вы и не вы, – указала я на коня и священника.
– Глория, что за слова. Леди так не выражаются, – отчитала Жаннет, отойдя от шока.
– Прошу прощения за мой гномий, – процедила я. – Вы сговорились. Ты и ты, – указала пальцем на отца и коня.
– Глория, – ласково заговорил папа, состроив виноватое лицо. – Я хотел тебя проучить, чтобы присмирить.
– А теперь что? – Я подошла к алтарному столику, вокруг которого все столпились и взглянула на церемониальный папирус: на желтоватой бумаге вместо красных
