поистине удивительным. Впрочем, Эмили думала об этом недолго. Мысли попеременно обращались к более насущным темам: Валанкуру, отвергнутому тетушкой, и Валанкуру, танцевавшему с молодой красивой особой. Гуляя по саду, она робко смотрела по сторонам, то ли опасаясь, то ли надеясь, что он мелькнет в веселой толпе, а не встретив его, испытала разочарование, свидетельствовавшее, что надежда ее оказалась сильнее страха.
Вскоре Монтони присоединился к компании и произнес короткую оправдательную речь. Выслушав его извинения с видом кокетливой девушки, мадам Шерон продолжила беседу, обращаясь исключительно к Кавиньи, а тот хитро поглядывал на друга, словно хотел сказать: «Я не стану злоупотреблять триумфом и постараюсь скромно принять оказанные мне почести, однако, синьор, не зевайте, не то я воспользуюсь возможностью и убегу с вашим призом».
Ужин ожидал гостей как в многочисленных павильонах в саду, так и в просторной столовой замка, причем отличался скорее изяществом сервировки, чем великолепием или даже изобилием. Мадам Шерон ужинала в столовой вместе с хозяйкой праздника. Эмили с трудом скрывала смущение, увидев Валанкура за своим столом. Взглянув на него с нескрываемым недовольством, тетушка обратилась к соседу с вопросом:
– Вы не знаете, кто этот молодой человек?
Ответ не заставил себя ждать:
– Это шевалье Валанкур.
– Да, имя мне известно. Но на каком основании шевалье Валанкур занимает место за этим столом?
Ответить собеседник не успел: его отвлекли.
Стол, за которым они оказались, был очень длинным. Валанкур со своей дамой сидел в самом конце, в то время как Эмили пригласили занять почетное место неподалеку от хозяйки. Расстояние оказалось настолько значительным, что он не сразу ее заметил. Эмили старалась как можно реже смотреть в противоположный конец, но когда бы ни обратила туда взгляд, неизменно видела его увлеченно беседующим с прекрасной спутницей. Это наблюдение нарушало ее душевный покой не меньше, чем замечания о богатстве и достоинствах молодой особы.
Мадам Шерон, которой, собственно, и предназначались эти замечания, не оставляла попыток всячески унизить Валанкура, к которому испытывала мелочное презрение.
– Я восхищена красотой мадемуазель, – заявила она, – но не могу принять столь экстравагантный выбор кавалера.
– О, шевалье Валанкур – один из самых утонченных молодых людей нашего общества, – возразила ее собеседница. – Поговаривают, что мадемуазель де Эмери достанется ему вместе с огромным состоянием.
– Невероятно! – возмущенно воскликнула мадам Шерон. – Неужели молодая особа обладает столь дурным вкусом? Месье Валанкур так мало похож на благородного джентльмена, что, если бы я не увидела его за столом мадам Клэрваль, ни за что не заподозрила бы в достойном происхождении. К тому же у меня есть особые причины считать эти слухи ложными.
– А я не сомневаюсь в их справедливости, – строго возразила
