от королевы фей.Я им помог найти нектар,
Что власти царственной сильней.
Теперь, желая наказать,
Она таит оркестра звуки.
Волшебный жезл спешит поднять,
Чтоб власть над музыкой взять в руки.
Ах, если б у меня был тот цветок,
Нектар которого от рабства избавляет,
Давно бы я покинул сей чертог,
И путникам помог, что в темноте блуждают.
Но скоро звездный луч и бледный луч луны
Покинут лес, и тьма восторжествует.
Тогда взгрустнется феям до поры.
Пусть позовут меня, и свет верну я.
Что бы ни подумал месье Сен-Обер о стансах, он не лишил дочь радости поверить, что всецело их одобряет, а похвалив, погрузился в раздумья. Путь продолжился в молчании.
Где слабый ненадежный луч
Упал на все вокруг
И взору даровал
Неясную картину:
Лесные дали, села и ручьи,
Вершины гор и скалы
Слились в туманной дымке[2].
Сен-Обер не произнес ни единого слова до самого дома. Мадам Сен-Обер уже удалилась в свою комнату. Слабость и уныние, угнетавшие ее в последнее время, после отъезда гостей вернулись с новой силой. На следующий день появились симптомы лихорадки. Сен-Обер послал за доктором, и тот постановил, что это та же болезнь, которую недавно перенес супруг. Мадам заразилась, ухаживая за мужем, а организм оказался не способен немедленно подавить инфекцию. Беспокоясь за жену, Сен-Обер оставил доктора в доме. Вспомнилась недавняя прогулка с семьей в рыбацкую хижину и мимолетное, но тяжелое предчувствие фатальности болезни. Однако он скрыл печальные мысли и от жены, и от дочери, которую поддержал заверениями, что ее рвение в уходе за матушкой принесет пользу. Доктор на все расспросы отвечал, что исход болезни зависит от многих обстоятельств, ему неведомых. Сама же мадам Сен-Обер уже поняла приближение конца, что читалось по ее глазам. Она часто устремляла нежный печальный взгляд на встревоженного мужа и испуганную дочь, словно предчувствуя ожидавшее их горе и желая сказать, что, расставаясь с жизнью, жалеет только о причиненных им страданиях. На седьмой день наступил кризис. Доктор заметно помрачнел, и это не укрылось от больной. Когда семья ненадолго покинула комнату, мадам воспользовалась моментом и призналась, что ощущает приближение конца.
– Не пытайтесь меня обмануть. Я знаю, что долго не протяну, и готова спокойно встретить смерть. Я давно готова. Поскольку жить мне осталось недолго, не поддавайтесь ложному сочувствию и не тешьте близких фальшивыми надеждами. От этого грядущее страдание станет еще тяжелее. Я постараюсь собственным примером научить их покорности.
Доктор последовал ее завету и довольно резко заявил супругу, что надежды нет. Услышав правду, Сен-Обер не нашел сил стоически принять известие, однако, заботясь о покое жены, старался владеть собой в ее присутствии. Эмили поначалу поддалась горю, но потом в душе появилась надежда на выздоровление матушки, и эта надежда упрямо поддерживала ее до последнего часа.
Во время болезни мадам Сен-Обер терпеливо переносила все страдания. Мысли о постоянном присутствии Бога и вера в высший мир придавали
