вы себе позволяете! – кричу, оторопев от такой наглости, и брезгливо скидываю его похотливую руку.
– Ну же, Клара, не сопротивляйтесь. Хотя, раз такое дело, предлагаю перейти на ты. И, либо ты соглашаешься на мое предложение или я пишу на тебя заявление в полицию. Я же вижу, ты не только привлекательная, но еще и умная девочка и уверен, ты примешь правильное решение, – с этими словами он вновь кладет руку мне на грудь, но на этот раз сжимает ее ощутимо сильнее.
Вдруг мне становится так противно. Изо всех сил борюсь с собой, пытаясь не сопротивляться. А потом на меня нападает блаженное оцепенение, не дающее пошевелиться. Отключившее любую чувствительность.
– Вот и умница. Хорошая девочка, – говорит он, уже вовсю ощупывая меня. Затем резко нагибается и влепляет сальный, слюнявый поцелуй, пытаясь раздвинуть мои губы своим скользким языком. – Хочу сделать это с тобой прямо сейчас, – шепчет он возбужденно мне в рот и обдает несвежим дыханием.
Дух полупереваренного фастфуда отбивает желание не только близости, но и к еде в общественных местах на ближайшие три месяца.
– Сейчас? – вопрос получается чересчур резким, со срывом на фальцет.
– А ты как думаешь? Я же не просто так вызвал тебя с урока. Сейчас вся школа на занятиях и можно не беспокоится, что кто-нибудь прервет нас в ближайшие двадцать минут. Так что перестань ломаться, давай сделаем это по-быстрому, – слова, как удары хлыста звучат грубо и унизительно.
– Нет! – отталкиваю его, но тут же одергиваю сама себя. – Эммм. Не подумай, – уклоняюсь от его назойливых прикосновений, от которых хочется блевать, – я не отказываюсь. Понимаю, сейчас я не в том положении, чтобы отказывать. Но не могу… вот так. Все-таки, для первого раза это не очень подходящий момент. Он должен быть более спокойным что ли. Романтичным. Долгим. Не хочу делать это впопыхах. Понимаешь, о чем я? – откровенно тяну время, в надежде, что этот упырь все-таки передумает.
Его рука ползет по моим ногам, задирая узкое платье и подбираясь к трусикам. Еще немного и он запустит сухие шершавые пальцы под кружево резинки. Почти рыдаю от отчаяния, мечтая только о прекращении этой пытки.
– Если сделать все правильно, у тебя будет время и возможность увидеть и почувствовать больше, чем сейчас, – последние попытки убедить Альберта выглядят жалко. – Может, все же стоить немного потерпеть ради еще большего удовольствия. Что скажешь?
«Твою мать! – вопит внутренний голос. – Это же надо было так вляпаться! Детка, кажется, ты села на колесо судьбы и теперь оно несет вперед с умопомрачительной, сносящей башню скоростью. Вот же «везучая», дура. Мало тебе одного любовника, так еще и второго подавай? Что за гребаный любовный треугольник?»
– Я же говорил – ты умная! – прерывает мои размышления мужчина. С видимой неохотой он отрывается от меня, тяжело вздыхает, и его руки, наконец, убираются с моего тела. – Может тогда у меня? В семь вечера?
– В семь не могу. Вы же, –
