style="font-size:15px;"> Так случилось, что после знакомства с Ирочкой Котек я уже не встречал Еву в Прибалтийской. Бывал в этой гостинице по делам, бывал в Москве. Знал места, где Ева обычно барражировала, – ее нигде не было. Да я и не искал ее. На некоторое время она исчезла с моего горизонта.
Порой я спрашивал о Еве у пожилых таксистов, ошивающихся вблизи злачных мест. Ее хорошо знали.
– Да-да, была такая. Девушка из Костромы, немного акала, когда приехала. Давно это было. Нормальная девка, и без всяких загибонов. Ее видели с самыми крутыми мужиками – номенклатура, режиссеры, скульпторы, звезды рока. Говорят, из-за нее целые сражения были, двое даже погибли.
– Какого-то англичанина выдворили из Союза, не хотел без нее уезжать!
– Могла выйти на сцену на официальном мероприятии, Дне милиции, например, станцевать канкан, помахать своими длиннющими ногами, спеть что угодно. Ей все с рук сходило.
– Чуть не влипла по делу Рокотова – Файбишенко, она тогда совсем еще молодая была. Любила хорошие шмотки, фарце платила валютой, вот и влипла. Помогли ей отмазаться. Наверное, дружки из органов. Иначе секир башка, тех-то всех расстреляли. Хрущ лично курировал.
– Марихуаной баловалась.
– Нет, Евочка Яблонская уже не та. Покатилась по наклонной. Я тоже давно ее не видел. Вроде за рубеж подалась.
– Может, и нет ее? Какой-нибудь сутенер грохнул или сама заболела и умерла? – предположил я, выслушав очередного очевидца.
– Это вряд ли. Все бы знали. Фигура она, эта Евка, заметная. Что-нибудь слышно было бы.
И какое мне, собственно, дело до нее? Интересный человек? Первая знакомая ундина? Но у меня теперь малышка Ирочка. Ростом почти метр восемьдесят. Малышка – потому что ей восемнадцать, студентка – учится и работает. А мне уже под тридцать.
Ева – приезжая, из Костромы. Ана – из Нового Уренгоя. Все девушки восемнадцати лет, входящие в неизвестное будущее, испытывают, наверное, похожие чувства и переживания. А если не в восемнадцать, а раньше? Если в четырнадцать – пятнадцать? Такое ведь тоже может быть. Что, интересно, эти девушки-подростки чувствуют, покидая родные пенаты? Да и такими ли уж родными были пенаты для моей Аны? Но Ана, кажется, ничего не боялась, она отважная. Ева тоже не из робких – обе они ундины, что тут скажешь? Ундины людей не боятся, а вот нам следовало бы остерегаться этих загадочных и опасных русалок, еще вопрос, есть ли у них душа.
Но что это я все – ундины, русалки? Такова, наверное, особенность моего восприятия. Сами-то эти девушки, скорее всего, и не догадываются, что они особенные.
7
Франция пятидесятых годов девятнадцатого века. Верлен и Рембо уже родились, но еще не опубликовали своих стихов.
Мирный государственный переворот тысяча восемьсот пятьдесят первого года, устранение законодательной власти, и вот тщеславный заговорщик и хитрый интриган Шарль Луи Наполеон Бонапарт, племянник Наполеона I, человек, страстно преданный
