Как скажете. Вот Вам четыре.
Океан искрящихся блёсток волной опрокидывается на голову, и фейерверки разрывают её на части, унося сознание в поднебесную:
– О-о-о! Бо-о-оже!
…Спустя какое-то время в домофон звонят – это пицца. Мужчина встаёт, надевает штаны-афгани, отнюдь не скрывающие его желания, и идёт встречать курьера. Соня на цыпочках бежит следом, прислоняется руками к зеркалу. Слышно, как в глубине подъезда оживает лифт.
– Ненасытная самка, – лыбится мужчина.
Он берёт её, нанизывая грубо, алчно, – снова, снова и снова, – и затем резко выскакивает, поддёргивает штаны, идёт открывать. Там стоит курьер, и Соня едва успевает спрятаться за дверь, откуда и выглядывает.
– Без сдачи, – говорит мужчина.
– Приятного аппетита, – курьер видит её всклокоченную голову и обнажённое плечо, которые свидетельствуют об очевидном, но не проявляет эмоций. Профессионал. Может только подумал себе: вот, везёт же кому-то. А зеркало, небось, ещё в испарине, со следами потных ладоней и прижатой щеки.
Дверь со щелчком захлопывается. Горячая, источающая сырный дух коробка перемещается в спальню.
– Сколько Вам, леди? – спрашивает мужчина, в одно движение вспарывая картонную крышку ногтем.
– Половину, – говорит Соня, нетерпеливо усаживаясь рядом.
– Половину? – переспрашивает мужчина, вздёрнув брови.
– Ну да, – невозмутимо говорит она. – Я голодная.
Он хмыкает и двигает к ней коробку:
– Что ж… Берите.
Она выколупывает себе смачный, сочный треугольник с толстым, румяным коржом, на котором дымится начинка: кусочки куриного белого мяса, дольки размягчённых томатов, расплавленный сыр и сверху – элегантный, тонкий зигзаг белого соуса ранч. Плюхнувшись на живот, Соня ест: отрывает размякшую помидорку, – жаркий сыр тянется нитками, – кладёт её на высунутый язык, забирает в рот, смачно чавкает и затем, мыча, обсасывает пальцы – один за одним.
Мужчина тяжело вздыхает.
– А! Смотри! Сырный соус! – кричит Соня, выцарапывая из коробки пластиковую упаковку размером с коробок и отдирая защитную фольгу: из-за жирных пальцев это получается сделать только с третьего раза. – О-о-о! Можно макать кусочки!
Причмокивая, она съедает сочную, дышащую ароматным теплом сердцевинку и суёт в соус оставшуюся, ровно обкусанную румяную горбушку. Громко хрустит ею, закатив глаза и мыча.
– Леди, ешьте аккуратнее, – морщится мужчина, вытирая пальцы влажной салфеткой и кидая её в кучу бэушных презиков, образовавшуюся рядом с матрасом за несколько последних дней.
– М-м-м… – Соня расплывается в улыбке: губы измазаны соусом, щека – в жире от расплавленного сыра. – Н-н-не, не могу. Она такая вкусная!
Сам он ест осторожно, кусая ровно и совершенно бесшумно. В противовес его эстетическому поглощению, Соня вгрызается в эту прелесть, в эту совокупность вкуснейших ингредиентов
