меня тонет во мраке ночного города за стеклом.
Затравленное лицо и испуганные глаза девочки, которую я вижу, придает сил – пытаюсь трепыхаться, но Кастор Трой еще сильнее стискивает меня. Другая его рука ложится на мое бедро и ползет вверх по юбке, собирая толстую шерстяную ткань, а я… Там, под этой тканью, в моих хлопчатобумажных трусиках слишком влажно и непозволительно горячо.
– Преступление против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления карается сроком от одного года до десяти лет, в зависимости от состава преступления. И ты у меня пойдешь по вышке, душа моя, – ласковый и жестокий голос в самом моем ухе – лишает рассудка и какой бы то ни было надежды. – Позор для милой маленькой серой мышки, как ты. Такая тихая и правильная, исполнительная и аккуратная, такая невзрачная и откровенно несексуальная… Почему ты пошла на преступление?
Он – не Итан. не тот, кто посочувствует моей беде. Не тот, кто поможет, утешит, защитит. Он -тот, кто все усугубит. Тот, кто сделает только хуже.
Молчу, хотя внутри содрогаюсь от немого крика. Но никто не услышит этого крика о помощи. Итан Энглер далеко отсюда. Возможно, еще дальше, чем я думала…
– Знаешь, зайчонок, ты абсолютно не в моем вкусе, но, думаю, с тобой довольно интересно будет… договориться.
Железная рука Кастора Троя прямо под моей блузкой. Он задирает вверх лифчик и мнет мои груди, мучительно стискивая оба полушария и давя ареолы набухших сосков. А я наблюдаю за этим в стекле окна, на мой помутившийся ум навязчиво идет дикая ассоциация с коровой, из которой выдаивают теплые белые струйки молока, и скользкая, вязкая влага течет внутри моих сжатых бедер.
– Отпустите… – нахожу силы выдохнуть сквозь плотно сомкнутые зубы, понимая, что мне конец и молить его о пощаде бесполезно. – Пожалуйста!
– Как скажешь, зайчонок, – убрав руки, Кастор Трой неожиданно отступает назад.
Ничего не понимая и тяжело, прерывисто дыша, я трясущимися пальцами судорожно поправляю выбившуюся из юбки блузку, а в следующее мгновение дверь кабинета распахивается, и на пороге вижу самого комиссара Шенка. И как Трой увидел? Каким звериным чутьем почуял?
– Ты здесь, Кастор… А я подумал, ушел, и свет не выключил…
Комиссар смотрит сначала на своего помощника, затем на меня, но затем он замечает настежь распахнутый сейф и взгляд его становится каким-то нехорошим, напряженным.
– Что здесь происходит, офицер Трой?
Ни жива ни мертва, я стискиваю в пальцах шершавый край своей шестяной юбки. Это жест моей бабушки, и я невольно переняла его. Бабулечка, моя любимая, самый родной мой человек! Что теперь будет с тобой?
Жутко… Святые небеса, все кончено, кончено! Сейчас Трой расскажет, как застукал меня в своем кабинете, а я… Никогда в жизни не расскажу о том, что последовало вслед за этим. Если Итан узнает об этом, я просто не переживу…
– Я
