в ее сторону, но постарался взять себя в руки.
– Что значит – уверены? Опять думаете, я что-то напутал? Да ради пожалуйста, то есть бога, – сбивчиво ответил он.
Овалов наклонился и небрежно кинул на центральный стол приказ, а вслед метнул еще один лист.
– И ознакомительный, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста. Все на фирменных бланках, как видите. Пришли вместе с записью. Одним письмом. Читайте, подписывайтесь.
Чувина внимательно изучила приказ, гордо выпрямилась и передала его по цепочке Царицыной.
– Все так? – спросил директор.
Чувина кивнула.
Бегло глянув на приказ, Живолгин сказал:
– Я предлагаю расписаться и закончить на этом. Жрать охота, пардон, кушать.
С пошлым сарказмом коллеги подписались и начали расходиться. В открытых дверях показалась охранница Живолгина, придерживающая пальцами кровь из носа.
– Оскорбительная наглость! – выходя из приемной, жаловалась она мужу. – Этот Гордеев настоящий хам!
Оставшись один, директор мрачно повторил:
– Оскорбительная наглость.
Он снова включил запись и прослушал характеристики сотрудников. Откуда такая точность? За нами следят? Все же так и есть! Кроме одного.
«Ну какой я слюнтяй? Я долго запрягаю, но зато потом каак разгонюсь, – подумал Овалов. – И не лизоблюд, а что, скалиться всем? Лживый – это во благо. Не трус, а осторожный. И все у меня нормально с комплексами. Ай, да ну вас».
Все же подсознательно испытывая тяжесть жестокой правды, директор махнул подпись, отсканировал лист и отправил его в секретариат. Мысли стремительно метались, от неисправных ламп гудело в голове, и чтобы успокоиться, пришлось воспользоваться проверенным методом. Рановато, конечно, но а что делать? Чуть-чуть можно.
Директор достал из нижнего ящика стола плоскую бутылку, высохший порезанный лайм и стопку, которую наполнил джином. Дерзко запахло можжевельником. Хорошо! Ну а как еще здесь можно работать нормально?
В столовой без ремонта лет двадцать за одним столом обедали четверо.
– Супы бывают разные, но все они невкусные, – неожиданно сказал Гордеев. – А второе всегда выглядит ужасно, но чаще всего очень даже съедобно. Может ли это что-нибудь значить?
– А что ты хотел от комплексного в серьезной бюджетной организации? – усмехнулся Песуков.
– Супы так себе, бывают и хуже, – отозвался Разбегаев. – Я за такие иногда не плачу. Говорю, занесу позже, и да пошли они. Ты к чему это?
– К тому, что все вокруг неправильно и через жопу, извините, за мой акцент. Странно как-то все. Неправдоподобно как-то.
– Когда через жопу, очень даже правдоподобно, – сказал Разбегаев и засмеялся так, что изо рта вылетели хлебные крошки. – Ой!
Чувина отталкивающе улыбнулась.
– Вот что ты вчера делал? – спросил Гордеев.
– Дома был, с семьей.
– А точнее?
