тренировался запускать дымные кольца, а Разбегаев с кем-то переписывался в смартфоне. Сидеть в кресле и на мягком диване было очень удобно, да и журнальчики всегда можно полистать, поэтому быстро уходить из курилки никогда не хотелось. Наконец, не прикрывая рта, Живолгин болезненно откашлялся и спросил:
– Все согласны, что директор мудак?
– Гордеев твой любимый тоже поплыл, – ответил Песуков.
– Что этот придурок выкинул?
– После записи усомнился в реальности происходящего.
Живолгин едва не выматерился, закурил снова.
– Вот куда ему такая должность? Идиот, – сказал он. – Но черт-то с ним. Я о том, мог ли Овалов сам все это подстроить?
Песуков пожал плечами.
– Зачем? Он что, настолько в обиде на нас? На тебя может да.
– Он сам сколько раз меня поставлял! Сделает подлянку и молчит или на других сваливает. Худая падла. Кому это может понравиться? Ты же сам рассказывал, что-то было у вас там не раз.
– Ну да, чего уж там. – Песуков почесал подборок. – Из-за условий труда. Я тогда чуть до суда не дошел, ух и злой же я был. Да у всех есть претензии.
– Сидорыч, а у тебя были проблемы с директором? – спросил Живолгин. – Кончай ты в свой телефон тыкаться.
Разбегаев, наконец, оторвался от переписки.
– А как же. Но не такие, чтобы очень.
– Не думаю, что Овалов это подстроил, кишка тонка, – заключил Песуков. – То, что розыгрыш этот ублюдский принял за правду – идиот. Тут даже не о чем говорить.
– Абсолютно, – зевнув, подтвердил Разбегаев. – Я вздремну немного.
Немного вздремнули и остальные. Вытянули ноги и сладко опрокинули головы: кто набок, кто на грудь.
Минут через сорок Живолгин проснулся от собственного храпа и разбудил им других. Все закурили и молчали до самого фильтра, приходя в себя ото сна.
– Кофе бы выпить, – потягиваясь, нарушил тишину Разбегаев.
– А у кого еще какие претензии к Овалову? – спросил Живолгин Песукова.
– Костлявая вечно недовольная выходит из его кабинета, – не задумываясь, ответил тот. – Зубастая часто критикует его приказы и распоряжения. Старая не перестает жаловаться на что-то. Жирная все время грозит уволиться…ну, и так далее.
Разбегаев кивнул.
– Он и правда самодур, все правильно про него сказали. Я б еще добавил – семь пятниц на неделе.
Живолгин снова закурил и, не гася пламя зажигалки, дал прикурить коллегам.
– Я вот одного не понимаю, он мне новый автобус специально зажал? – спросил он. – За то, что я правду матку режу?
Песуков достал из кармана брюк колоду карт.
– Как насчет в дурачка? По-быстрому.
Никто не отказался. Перекинулись девять раз. У Живолгина то и дело глаза наливались тяжестью, если карта к нему не шла, Песуков яростно покрывал, когда дело доходило до козырей,
