style="font-size:15px;"> Но вернемся, однако, в казарму…
Насыров, поднимаясь и всматриваясь в темноту аллеи, произносит:
– Все. Отпели. Давай, дуй на тумбочку. Вон кто-то крадётся.
Барсуков, поднимаясь, проходит к посту дневального. И вовремя. В казарму влетает помощник дежурного по училищу с двумя звёздочками на погонах.
– Почему с поста ушли?
– С какого поста? С тумбочки, что ли? – ехидно улыбается Олег.
– С тумбочки, с тумбочки! – и, повернувшись уже к дежурному по роте: – Дежурный! А ты куда смотришь? – злясь, выговаривает лейтенант.
– Это тумбочка ушла, пока мы песню слушали, – парирует сержант и, обращаясь к тумбочке, пнув её сапогом, приговаривает:
– Ещё раз так сделаешь, порублю на дрова! Поняла? Сестра Буратино!
Лейтенант плюет под ноги и, выходя из казармы, ворчит:
– Салабоны долбанные, связываться не хочется.
Товарищ лейтенант сам в прошлом году вышел из стен нашего родного училища. Но кормить комаров в тайге или гонять скорпионов в пустыне не захотел, вот и остался курсовым офицером. Им же, выпускникам нынешнего года, у которых нет отцов-генералов, богатых и высокопоставленных родственников, корячились самые дальние гарнизоны. Потому и смотрели будущие офицеры на лейтенанта свысока, как на штабиста и приспособленца, уважая только тех курсовых, которые прибыли из войск, отслужив честно свою пятилетку на задворках нашей любимой родины.
По курсантским меркам, вообще-то, он старше их всего на один год. Но лейтенант-то молодой! Обострять отношения и портить себе нервы с выпускниками «лейтеха» не захотел. Да и нужны ли ему чужие курсанты? От своих первокурсников голова кругом идёт. И лейтенант растворился в темноте аллеи.
***
В казарму со стороны заднего входа вошли два дневальных, которые были на ужине. Это курсанты нашего взвода – Коля Ткаченко и Иванов Сережка.
Наряд по роте состоял из трёх рядовых и дежурного – сержанта. Ещё была табуретка, которую мы выставляли на ночь, чтоб не стоять у тумбочки. А оправдывали сие нарушение устава подготовкой к государственным экзаменам.
Но сегодня внутреннему наряду ссориться с уставом было не с руки. Барсуков привез из города пол-литра.
– Микола, где хавчик? – спросил Барсуков вошедшего курсанта.
– В пожарном ящике. Там масло и хлеб.
– А что, мяса не было?
– Молочный день сегодня. И обязательно на мой день рождения, – горько усмехнулся Ткаченко.
Всех успокоил третий дневальный – Иванов Сергей по прозвищу Ванечка:
– Ладно, печеньем в клеточку закусим, у меня ещё и сало с посылки лежит. Так что закуси хватит.
– Так, тащи сало и вафли сюда! – улыбается Микола, подшучивая над Ванечкой, зная, что по курсантской неписаной традиции слово «вафли» произносить стрёмно, это кулинарное изделие все называют печеньем в клеточку.
Пока калякали, вдали вновь раздались строевые песни. Это батальоны и роты возвращаются из училищного клуба.
– А!
