У нее это дипломная рабата – Дрожжин, и первая книга. Ута «наш» (Sic – наш для Ленинградца Жени!) новый Уильям Батлер Йейтс! Гениальная и чрезвычайно эксцентричная особа. Она бы летом приехала к тебе, но ты же в тайге с апреля по октябрь. Надо, Женя, стал бы я просить?
– Ладно, в начале осеннего листопада пусть позвонит.
– Не получится, тезка!
– Что не получится тезка?
– Не получится позвонить.
– Не понял…
– Она у твоей калитки.
– ?.. У меня полы не вымыты… И душ я разобрал…
– Полы вымоет, белье постирает, еду готовить будет… А, сам ты где моешься?
– В снегу и в бане соседа…
– Ута тоже будет в снегу, и в бане соседа…
– Баню топить надо…
– Ута топить будет… Открывай, не гоже Лилии прясть, то бишь, у твоей калитки выплясывать джигу! У нас +10. У вас —25! Беги, брат, открывай калитку свою гребаную!..
Зарядку я делаю голым. Спортзал не отапливается и хорошо проветривается, но окон там, естественно, нет. На мне всего лишь две повязки из шкуры енотовидной собаки – на лбу, и набедренная. В таком виде я выскочил на террасу. За калиткой стояла она! В темно-зеленом комбинезоне, в ярко желтых кожаных кроссовках. Огненная копна волос была раскинута, охватывая плечи. Ута махала мне весело рукой, припрыгивая. Мелькнула мысль – Хозяйка медной горы! Это сказка моей мамы, родившейся в Губахе… У ели, провалившись в снег, припал к земле вишневый Ягуар. Солнце было яркое. Небо чистое. Снег блестел всеми гранями белизны. Я спрыгнул с террасы в глубокий сугроб, в два прыжка оказался перед калиткой. Отбросил ногой лопату для уборки, которой была приперта калитка и рывком дверь открыл – на дворе-то -25! Ута бросилась ко мне и прижалась. Не успел я оторопеть, как она прошептала – «Ты голый, баба уставилась, варежку разинула!» За ее плечом я увидел женщину, которая остановилась и …смотрела на меня! Ута верно сказала… по-нашенски, по завидовски сказала – «уставилась» и про «варежку разинула»! Вмиг мне стало легко и просто:
– Ну, прикрывай меня… крепче, и айда в дом. Там Теодор…
– Я знаю! Он ждет меня…
Первое мое удивление – красота Уты! Просто безобразная красота! У меня много было красивых женщин. И – я анатом, преклоняюсь перед гением Альбрехта Дюрера за его труд «Четыре книги о пропорциях человека». В этой книге (это одна книга) Дюрер приходит к выводу, что красивыми, то есть, безукоризненно пропорциональным, могут быть только зайцы и лошади, человек же всегда с изъяном. Вот, красавицы… У Нифертити – слишком тяжелый затылок. Одри Хепберн и Наталия Николаевна Гончарова носили 42 размер обуви. У Хеди Ламарр – плоская задница и маленькая грудь… Но… Дюрер открывает «ромб Венеры». Тут вообще ужас! Идеальный «ромб» должен быть квадратом! А это – стигма смерти! Как правило, у женщин или узкий ромб, с верхним острым углом, или широкий ромб – с тупым верхним
