высказала догадку одна из девочек.
– А может, надо было идти в столовую, ведь обед? – перебил ее вечно голодный мальчик Саша.
– Кто-нибудь видел Изольду? – это недовольно ворчала баба Тая, – и где ее черти носят?
– Тише, тише! Здесь же дети! – зашептала Надежда Михайловна так громко, что ее услышали абсолютно все.
– Так что, будет обед или нет? – продолжал нервничать Саша.
И тут Наташа пихнула Сережу в бок:
– Погляди, как вышагивает. Сейчас лопнет от важности!
Рыжая Петрушкина, на которую устремились взгляды всех собравшихся, не спеша плыла в сторону клуба. На ее плечи была накинута шаль удивительно-мерзкого болотного цвета.
– Судя по цвету, подарочек самой Жабы, – прошипел Сережа сверхехидным голосом прямо Наташе в ухо.
– Ага, – кивнула та.
Подойдя ближе, Клава остановилась, картинно развела руки в стороны и с выражением произнесла:
– Процедура измерения и взвешивания начинается! Всем встать в очередь!
– Что? – возмутилась Надежда Михайловна. – Процедура чего?
Недоуменный шепот побежал по толпе детей и взрослых.
– Я не хочу никаких процедур! Я есть хочу! – чуть не плача заныл невысокий Сашка.
И тут же Варя и Уля, самые маленькие девочки из Наташиной семьи, заревели в два голоса. А Галина кинулась обнимать их и утешать.
Все это время баба Тая стояла молча, с приоткрытым от удивления ртом. Видимо, переваривала информацию.
– Что-то я не припомню, чтобы меня кто-то измерял и взвешивал в последние пятьдесят лет, – рассеяно пробормотала она, – и зачем всё это?
Тут дверь клуба распахнулась, и на пороге возникла Изольда Карловна в платье изумрудного цвета, которое не было бы таким ужасным, если бы не оборки и рюши, покрывавшие все тело завхоза от шеи до колен. Жидкие светлые волосы Жабы были украшены такого же цвета огромным бантом из атласных лент. Расплывшись в довольной улыбке она проворковала:
– Все собрались! Как это чудненько! Клавочка, радость моя, запускай по одному! – и скрылась за дверью.
– Первой пойдет Малахитова, за ней Орлов! – перекрикивая недовольные голоса, сообщила Каркуша.
– Почему сразу я? – возмутилась Наташа.
Но Галина, стоявшая неподалеку, мягко сказала:
– Не надо, Наташа, иди. Первой быть не так уж и плохо. Раньше начнешь – раньше закончишь.
– Хорошо, пойду, – кивнула девочка и направилась к входу в клуб.
Как только за Наташей закрылась дверь, Клавдия Петрушкина кинулась в толпу детей и начала, хватая их за руки и недобро сверкая глазами, выстраивать их в одну длинную очередь. Если на ее пути попадался кто-то из взрослых, она более почтительно, но так же настойчиво ставила его за очередным мальчиком или девочкой. Вскоре перед входом образовалась извилистая линия из недовольных детей и их воспитателей.
