человека…
И пошел, и пошел. Вдохновился, разгорелся, подкрепляя себя из чашки, зазвучали слова «бессознательное», «комплекс», «личностный эскиз»… Путеец ничуть не мешал собеседнику разливаться соловьем, и к чашке тоже исправно прикладывался, но незаметно стал править разговором. Его краткие реплики были всегда в цель, всегда к тому, что заставляло студента чуть ли не вспыхивать – и наконец, он пришел в восторг от природного таланта этого рабочего парня. Самородок, черт возьми!
– …позвольте? – если я скажу, что восхищен, вы, вероятно, не поверите?
– Ну, почему же…
– Верно! Верьте. Я вижу в вас серьезнейшие задатки – и не смейтесь, пожалуйста, и не думайте, что я устраиваю тут какое-то хождение в народ. Это вздор; вряд ли и найдется человек, менее меня сему сочувствующий. Я вижу в этом особый род фарисейства, только и всего. Этакое, знаете ли, показное умиление перед тем, кого в глубине души полагаешь себе неровней… Нет-нет, я совершенно серьезно…
– Не сомневаюсь.
– Да.
Сказав так, студент как будто вознамерился много еще чего продолжить, но вместо этого странно умолк, уставясь в грудь соседа – тот даже бросил взгляд вниз, стряхнул что-то с куртки, хотя понял, конечно, что не в том дело:
– Что?
– Простите?..
– О чем призадумались?
– Ах да, – совсем невпопад повторил медик, зато очнулся, заговорил шутливо, и даже не просто шутливо, а с какой-то особой интонацией: – Послушайте, сэр, а не засиделись ли мы с вами в этом благородном собрании? Ведь я, пожалуй, могу стать вам полезным немедля…
И предложил пройти к нему на квартиру – «здесь недалеко». Номер в меблированных комнатах. Там-то у без пяти минут доктора есть нечто такое, чем он охотно поделится с любителем психологии. Нечто исключительно интересное!
– Книги? – любитель чуть приподнял брови.
– Не только. Не только… Но пока – ни слова более! Идем?
– Идем.
– Отлично! Ах да, простите, я ведь и не спросил: временем-то вы располагаете? Час поздний, не смею настаивать.
Но помощник заверил, что временем не стеснен. Послезавтра вечером их локомотивная бригада ведет воинский эшелон в прифронтовую полосу, а до той поры полностью свободен.
– И прекрасно! – воскликнул медик с подъемом. – Человек, счет!
Они допили, расплатились со щедрыми чаевыми, нахлобучили фуражки – студент свою щегольскую, помощник замасленную как блин, с технической эмблемой – и уже было пошли, как случилось досадное происшествие.
За двумя соседними столиками громко веселилась компания молодежи, разодетой с пошлым франтовством, неумеренно пьющая и разнузданная. Там и прежде вспыхивали ссоры, но половые успевали вовремя угомонить задир. А тут вдруг не успели – пьяные сцепились с воплями, проклятьями, со столов с грохотом, звоном полетела посуда.
– Ишь, подлецы! – с гневом вскричал студент, – и немца на них нет! Осторожней, коллега!
Один из гуляк, дюжий
