кроме твоего Кулдагана. Там даже в Арен-кастеле колдовать не решаются. Вот… – она вернулась к прежней мысли: – На северной границе ты найдешь только карламан высокий, а на южной растет карламан полосатый – Karlamanus lineatus. Он похож на этот, но с полосатыми листьями.
– Все понял, – кивнул Кангасск. – Растение, которое чует противоборствующую магию.
– Даже термин знаешь! Молодец, – похвалила Влада.
– Читал… – скромнейше ответил Кан.
– Если карламан слишком разрастается или, наоборот, болеет, значит, что-то не так с работой стабилизаторов. Мы раньше часто этим пользовались. Где-то одиннадцать тысяч лет Солярис с Лунарисом скакали влево-вправо, точно за территорию боролись. До того, как мы поместили хоры в оправу, приходилось постоянно балансировать систему вручную: мороки с этим было выше крыши… Но, в общем, помни, что за цветок такой карламан. – Влада улыбнулась. – Урок закончен, хватит с тебя магической теории на сегодня.
С этими словами он вручила цветок Кангасску и бегом догнала Серега. Весь маленький караван потихоньку уходил по дороге вперед, а Кангасск стоял и смотрел на ярко-синие лепестки цветка миродержцев.
Он вспомнил изящную оправу Хоры Лунарис с варварски вывернутыми лапками и мысленно прослушал рассказ Влады о карламане еще раз. «Где-то одиннадцать тысяч лет…» Нет, это было невероятно – стоять рядом с Владиславой Воительницей, созданием столь же прекрасным, сколь и могущественным, и просто слушать про какие-то там тысячи лет – так, пустячок… И про тайное, ни одному смертному не доступное устройство Омниса, объясненное ему, простому пареньку из Кулдагана, можно сказать, на пальцах…
Чудесно, невероятно, но почему-то совсем не шокирует и не тянет бросаться на колени от восторга. Да и восторга-то самого нет – даром Астрах с ребятами так завидовали. Есть что-то другое… некое чувство причастности к делам Влады и Серега… И тут до Кана дошло: он больше не чувствовал себя обычным парнем, брошенным в страшную сказку. Нет. Он был на своем месте. Он стал полноправной частью истории. И тут же вместе с ощущением важности момента пришло чувство новой, небывалой ответственности, с которым Кангасск пока не знал что делать.
В раздумьях прошло слишком много времени; карламановая река давно поглотила маленький караван. К счастью, за Кангасском вернулась его чарга и, потеревшись своей пушистой шеей о его бок, напомнила, что догонять придется уже бегом.
***
Волнующаяся на ветру синяя полоса карламана высокого быстро осталась позади, превратившись в огромную трепещущую ленту, в которой почти не видно было зелени. Кангасск и чарга поднялись на склон, где со всех сторон их обступил густой тенистый лес. Деревья здесь росли тесно и яростно боролись за место под солнцем. Издали стволы древних вязов, обступавших дорогу, напоминали испещренный странничьими узорами монолит. Вблизи иллюзия рассеялась, но все же было понятно, что продираться сквозь эти буераки – немыслимое дело: все пространство между деревьями густо заросло переплетающимся
