Феликс отыскал его, жизнь обрела хоть какой-то смысл.
Он – личный судья и палач, вынесший приговор девять месяцев назад.
Андриан…
Феликс пытался вспомнить хоть одного человека с этим треклятым именем, однако то ли мозги атрофировались, то ли он и вправду не имел подобных знакомых при жизни. Тогда зачем парень убил его?
С их первой встречи Феликс стал незримой тенью следовать за убийцей, он стал свидетелем всех его разговоров, он стал полноправным участником его жизни.
***
Андриан спрыгнул с крыльца и побрел по заросшей сорняком дорожке. В руках убийцы была стопка разноцветных блокнотов. Как и всегда. Как и каждую среду. Парень нехотя покидал дом и направлялся к своему единственному собеседнику – психологу.
Прохладный ветер заставил Феликса встрепенуться.
Еще год назад он не мог позволить себе сидеть без дела. Времени никогда не хватало.
Феликс вставал раньше утренних лучей и спешил на свое место во дворце правосудия. Минуя гору бумаг, высотой с древний Олимп (где, видимо, и обитал Зевс), судья Ларский падал в судебный трон.
Периодами суд напоминал сумасшедший дом. Люди проявляли себя в полной красе, ощущая надлом собственного эго. Кто-то пытался кинуться на обидчика с кулаками во время заседания, кто-то громко рыдал, кто-то проклинал самого Феликса и угрожал кругами ада.
Откинувшись в черном кожаном кресле, Феликс представлял, что он судья не в двадцать первом веке, а в древнем Вавилоне. При царе Хаммурапи. Никаких судебных инстанций и обжалований. Любое твое решение окончательно, хоть в зале суда голову или руку отрубай. Никаких неверных толкований. Весь текст закона высечен на двухметровой базальтовой стеле.
Кроме изнурительной работы блюстителя справедливости, нужно было оставить время и для бизнеса, который отнимал не меньше сил, чем нытье народа. А теперь Феликс думал лишь о делах Андриана.
– Прошу вас, Андри, поясните, что изображено на рисунке, – спросила блондинка с лицом в форме сердца.
На остром носу психолога сидели кошачьи очки. Лавандовые духи наполняли ароматом кабинет.
– Я говорил. Не могу объяснить, – процедил Андриан, постукивая пальцами о поручни белого кресла. – Я рисую эти образы, потому что мне становится легче, когда они есть не только в голове, но и на чем-то материальном, понимаете?
– Хорошо. Откуда они в вашей голове, Андри? Почему они вас волнуют? Вы видите их во снах? – Психолог наклонилась в его сторону, заглядывая в зеленые глаза, однако парень отводил взгляд. – Видеть во снах странные вещи естественно для всех нас.
– Нет! Я… не только во снах… – Он поерзал в кресле. – Образы приходили и наяву.
– Вы хотели сказать – галлюцинации?
– Я не шизофреник, ясно? – прорычал Андриан. – Это не галлюцинации! Это похоже… похоже на воспоминания. Воспоминания, которые врезаются в мозги, когда не хочешь о них думать, и это происходит не так, как когда просто задумался… Они лезут насильно!
– Чувствовать
