бетонной плитой уселся на груди Шмидта, ломая под тяжестью собственного веса его ребра. Он изо всех сил тщательно старался добраться до печени студента, так сладко издававшей свой ароматный запах. Кровь лилась со всех сторон, как на Долине гейзеров, а юный Стефан все не хотел умирать. Покуда одному из адских псов не пришла идея оторвать студенту верхнюю часть лица (дабы полакомиться мозгами), Стефан Шмидт все чувствовал, слышал, но к счастью, уже не видел.
Все началось, как с чистого листа, вот только теперь на лице Стефана была нарисована совсем иная гримаса. Он не знал покамест где он (точнее в какой из возможных альтернативных реальностей), почему не может умереть и как вырваться из замкнутой петли страданий. Память к нему так и не пришла, поэтому Шмидт не понимал, что еще совсем не давно пережил «Страшный суд» и все это – лишь малая доля того, что ждет каждого оказавшегося в аду.
Прошла неделя новой жизни. Стефан выполнял свою работу, питался отходами чьей-то пищи и дождевыми червями два раза в день. Старался как можно меньше лезть на рожон. Нет, он не смирился с тем, что его политические взгляды обернулись против него самого. Но теперь, постоянно лицезря кругом и всюду красные баннеры с изображением нацисткой свастики, думал о своем решение иначе. Несмотря на это, он ежедневно получал не меньше трех ударов хлыстом и спина его уже выглядела не лучше старой разделочной доски. Шмидт стал отчетливей понимать место, в котором оказался и никак не мог смириться, что правительство Германии, так бесчеловечно поступило с его чистой кровью.
Студент не знал прошлой-настоящей жизни и спокойно проглотил наживу вместе с куском плесневого хлеба, под рассказ худощавым стариком «новейшей истории мира».
Старик (разжевывая сухарь). – Вот уже как три месяца ты твердишь мне и моим людям за завтраком о своем грандиозном плане побега…
Стефан. – И стоит уже наконец-то решиться! Одному это дело не выиграть.
Старик (продолжая заниматься тем же делом). – Не перебивай старших! Сопляк еще! Это, насколько даже мне еврею известно, невежливо. Арийская кровь, а ведет себя как китайский ребенок (переводя взгляд на собеседника по другую от себя руку).
(Неизвестен). – «Шумер» дело говорит. Как нам понять, что ты не подосланный фюрером.
Стефан. – Стал бы я так распинаться и терпеть все эти притязания? Да на моей спине живого места нет (встав из-за стола, студент прикрепил слова делом, показав им свою исполосованную поясницу).
Старик (завершив свою работу челюстями). – Однако, не смотря на весьма правдоподобный аргумент, мы в растерянности. Здесь доверия нет даже к собственным собратьям. Любой тебе вставит нож в спину за лишней кусок хлеба. По началу, когда концлагерь только набирал свою мощь, управляющие фрицы,
