мне уже захотелось рассказать больше подробностей. Здесь, в домашней обстановке, где уютно постреливали дрова в очаге, напротив меня за столом сидела хорошенькая девушка и всё было таким настоящим, произошедшее представлялось неким дурным видением. Но то, что это было на самом деле, подтверждал лежавший в соседней комнате мальчик.
Хоть бы очнулся скорее!
И будто в ответ на этот мой призыв из комнаты донёсся слабый голос. Мальчик звал свою мать.
После того как радостные возгласы родных немного стихли, я тоже пошёл посмотреть на очнувшегося страдальца. Наткнувшись на его взгляд, я вздрогнул – будто вновь вернувшись туда, в тот дом. Но на юном лице появилась слабая улыбка и я тоже улыбнулся.
– Этот господин спас тебя, – сказала сыну хозяйка, показывая на меня рукой.
– Я знаю, – тихо ответил мальчик.
Откуда? Я был уверен, что не слышал, как ему что-то рассказывали о происшедшем. А сам он там никуда, кроме как на свечу, не смотрел. Рука мальчика на ощупь была уже тёплой, я сжал её и погладил его по голове.
– Выздоравливай, Поль, – ласково сказал я. – Чудовища повержены. И будут повержены вновь!
– Я знаю, – повторил мальчик и опять улыбнулся.
В этот миг меня посетило странное чувство. Показалось вдруг, что наши с ним судьбы связаны. Не только сейчас, но и в дальнейшем. Как такое может быть?
Я поднялся на ноги, уступив место матери мальчика
Это было очень странное чувство, в немалой степени меня озадачившее. Но, поразмыслив, я отнёс его к чрезмерному проявлению собственной чувствительности и склонности фантазёрству, в чём меня периодически упрекала матушка. Не без оснований, следовало признаться.
Фантазировать я любил с детства, и что же теперь? Совсем человеку нельзя верить? Я с горечью представил, как рассказываю матушке о своих сегодняшних приключениях и вижу на её губах недоверчивую улыбку. А вот дядюшка бы поверил! Или тоже нет? И я погрузился в размышления о том, стоит ли мне в письме им описывать происшедшее или нет? Вполне возможно, что вместо восхищения такое моё письмо вызовет совершенно обратную реакцию. И как матушка до сих пор не поймёт, что я теперь мужчина и отвечаю за свои слова!
…
Ночевать я отправился на сеновал, не желая беспокоить счастливое семейство. Да и у меня уже появилась привычка к подобным ночёвкам – за время своего путешествия я успел убедиться, что на постоялых дворах клопы занимают, очевидно, некое привилегированное положение, отчего проживают там в неимоверных количествах, упиваясь беззащитностью усталых путников. Впрочем, другие путники относились к сей напасти довольно философски и удивлялись моему возмущению. Но у меня привычки мирно сосуществовать с клопами не имелось. На моей памяти они у нас в доме заводились несколько раз, видимо, завозимые кем-то из гостей, но матушка была к ним беспощадна и заставляла вытравливать этих пришельцев до полной победы.
На сеновале
