меня, ради бога! Это все из-за меня! – причитала пожилая дама. – Боже, какой ужас! Это же чернила! Они так плохо отстирываются. Но я знаю рецепт! У меня муж – аптекарь и он сам придумал препарат, – тараторила она. – Я вам сейчас его напишу.
Чернильное пятно проступило и сквозь ткань дорогого пиджака. Пиджак безнадежно погиб. «А, – усмехнулся про себя Лунь, – снявши голову по пиджаку не плачут». Но все же еще надо будет как-то добираться до Москвы. Ничего, это уже забота конвоира. Орлан же обещал, что дальше Вильно он не уедет.
– Ваши паспорта! – В проеме купе выросла массивная фигура пограничника в полном боевом снаряжении и даже с автоматом по случаю военного времени. Лунь обреченно протянул свой новехонький паспорт. Но что это? Он тоже был в чернилах! Пограничник брезгливо развернул его:
– Ваш паспорт испорчен. Он считается недействительным. Я не могу пропустить вас через границу!
Пожилая дама в ужасе прикрыла рот и сочувственно смотрела на услужливого попутчика. И тут Лунь понял, что это спасение!
– Я могу поговорить с вашим начальником? – спросил он, тщательно скрывая нотки радости.
– Можете. Но только это ничего не изменит. Вам нужно переоформить новый паспорт. Забирайте свои вещи!
Лунь подхватил чемоданчик, распрощался с попутчиками и покинул вагон в сопровождении рослого и воинственного гренцвахтера. Проходя мимо купе Петера, он перехватил его испуганный взгляд. Но тот, верный своему напутствию – ты не знаешь меня, я не знаю тебя – остался на своем месте.
Из вагона Лунь вышел, как из тюремной камеры – на свободу! И осеннее солнце засияло по-иному, и ноябрьский листопад, покрывавший черепичную крышу вокзала кленовым золотом, показался небесной благодатью, а раскатистое карканье станционных ворон – самыми нежными звуками на свете.
Он прошел мимо окна, к которому приник его конвоир, и слегка развел руками – я тут ни при чем, не по своей воле! Петер тут же отпрянул от стекла. Пусть теперь гадает: то ли паспорт неправильно оформлен, то ли это провал и его подопечного ведут в гестапо. Ах, как замечательно все получилось! Как по заказу! Спасибо «паркеру», спасибо этой пожилой даме – наверное, терзается сейчас, что из-за нее сняли с поезда пассажира. «Данке шён, либе фрау!» Теперь ищи ветра в поле! Лунь ощутил бешеный прилив жажды жизни, немедленной деятельности. Надо тотчас возвращаться в Кёнигсберг и уж, конечно же, не в свой особнячок в Обертайхе, а на Литовский вал, на конспиративную квартиру… А там… Там разберемся что к чему и как жить дальше.
Поезд тронулся, увозя незадачливого конвоира. Ох, и влетит ему от начальства – не смог доставить врага народа!
В вокзальную погранкомендатуру Лунь решил не ходить. Сказал пограничнику:
– Вы, наверное, правы. Надо переоформить паспорт.
Он хотел уйти, но его остановили.
– Не спешите, – сказал пограничник. –
