мудрецы дабы не имели они тогда остроумия, когда описывали они соловьев и в Лидийских песнях призывали ко слабости и ко усыпанию на персях Венеры. Внимай, Едон, словам мудраго Еллина: Музы, говорит он, никогда толико прекрасны не бывают, как служа добродетели»20.
Свои советы и наставления Виланд адресовал дебютантам, еще не искушенным в искусстве стихотворства, стремясь предостеречь их от пагубного увлечения поэзией утонченного сладострастия. К середине 1790-х годов, когда Державин стал целенаправленно обращаться к переложению отдельных фабул и мотивов из анакреонтеи, он был уже известным одописцем с устойчивой репутацией «певца Фелицы» и вряд ли нуждался в подобных поучениях. Однако с началом нового этапа в творческой деятельности Державина программные требования Виланда к поэтам-анакреонтикам парадоксально актуализировались в его поэтическом сознании.
Неоплатоническая идея о возможности для человека встретить на своем жизненном пути множество сродственных и симпатических душ легла в основу мифопоэтической картины мира в анакреонтике Державина. Он выступил поэтом-демиургом, сотворившим особое, замкнутое художественное пространство, густо населенное языческими богами и божествами, античными героями и обычными людьми. Конечно же, обилие мифологических образов неизбежно привнесло в изображаемый Державиным микрокосм элемент условности и идеальности. Вместе с тем их присутствие в тексте обусловливалось не исключительно орнаментальными функциями, но было вполне оправдано эстетически и концептуально. Мифологические персонажи выступали чаще всего в качестве своеобразных первообразов, задававших ту парадигму художественных аксиологических установок, которые придавали целостность и завершенность нерасчлененному миру державинской анакреонтики, миру торжествующей Красоты и Любви.
Неоплатонические концепты «сродственности» и «симпатии» получили оригинальное художественное преломление в композиционной компановке, последовательном выстраивании текстового материала внутри державинского сборника анакреонтических песен. Знаковый смысл приобрел в этой связи принцип структурного соположения стихотворений, «сродственных» по мотивно-тематическому признаку. Поясню высказанную мысль подробнее.
В сборнике Державина отдельно представлены авторские переложения од II («К женщинам») и III («Купидон») из анакреонтеи; вместе с тем заимствованные из них мотивы развернуты в самостоятельные лирические темы стихотворений «На пастуший балет» и «Мечта». Показательно также, что в анакреонтической песне «На пастушеский балет» обыграны различные мотивы еще трех од из анакреонтеи – VII, XIV и XV, причем два последних первоисточника подвергались автономной семантической трансформации (в стихотворениях «Бой» и «Деревенская жизнь» соответственно). Аналогичным образом, существование отдельного переложения анакреонтической фабулы XXVI – пьесы «Хмель» – не помешало
Там же. – С. 39–40.
