на пол и начала закатывать истерику. Грузины-то эти, – он показал на двух пассажиров, сидящих у окна, – по-нашему не понимают, оттого и не ведают, кто из нас виноват. Словом, подняли они старуху, посадили на полку, покачивают головой в мою сторону. В молодости кто-то мне говорил, что Бог по-грузински «Гамерти», и почему-то я запомнил это. Понимаю, что они осуждают меня, а язык-то ихний я ни бум-бум. И говорю, показывая наверх, что Гамерти видел, что я не виноват. Но они, кажись, ничего не поняли и отвернулись. Долго мы ехали в тишине, никто ничего не говорил. Я уже примеривал глазами свою нару, то есть полку, и готовился полежать, как вдруг старуха как заорёт зычным голосом: «Убивают, на помощь!» Грузины недоуменно посмотрели друг на друга, крутя у лба, а я от неожиданности хотел то ли бежать из купе, то ли прыгнуть на верхнюю полку – теперь уже не соображу. Но вовремя подоспела проводница. Сама она русская, но говорит по-нашему хорошо. Короче, старуха, показывая бок, ныла, что, мол, я сломал ей ребро, а потому она ни в коем разе не может подняться на своё место, и пусть я, как виновник, поднимусь на верхнюю полку, а она займёт моё нижнее место – в качестве компенсации, дескать. Далее вы уже знаете. Нудная старуха, что там говорить! Спасибо, выручил! Я уж думал, куда бы убежать от нее. Везу я своему родственнику вместе с прочими угощениями полуторалитровый картофельный самогон. Может, тяпнем? Больно ты мне по душе пришёлся, да и от той заразы избавил.
Я поблагодарил, но от выпивки отказался. Я успокоил его, сказав, что на пути всякие люди встречаются, так что эта старуха не самый худший вариант. Он охотно согласился со мной и, кивнув в сторону грузин, спросил, почему они не спят. В вопросе звучали тревожные нотки, поэтому я успокоил, что с его вещами ничего не случится, и мы легли по своим местам отдыхать.
В смежной комнате главного управления животноводства было многолюдно. Оказывается, на коллегии Министерства обсуждаются положения дел в хозяйствах нескольких районов, а приглашают иногда из каждого района по несколько человек. Поэтому обе комнаты, где размещался главк животноводства Министерства сельского хозяйства республики, были полны мужчин того типа, что один раз показала мне чехословачка Зденка в Москве, когда хотела объяснить, как должен выглядеть зоотехник. Они шныряли по комнатам, подходили то к одному, то к другому столу, что-то показывали, что-то доказывали важно сидящим за ними работникам главка. Я отметился у одного старика – как я потом узнал, главного «кита» управления – и вышел на маленький балкон.
Отсюда открывался прекрасный пейзаж: часть моря примыкала к зелёным насаждениям прибрежного бульвара со множеством развлекательных объектов. Заканчивался бульвар величественным фуникулёром, за которым начинался парк отдыха и культуры имени Кирова. На море неистовствовали бесчисленные чайки. Под впечатлением книг Жюль Верна я полагал, что чайки летают вокруг кораблей. Но здесь кораблей не было, а чайки летали, ныряли в воду, опять поднимались в воздух – и так без конца.
Кто-то
