в аквариуме. Я – рыба. Больничные тапки сводили с ума.
– Ты с детьми попрощалась? – спросил он и так, киношно, взглянул на меня поверх очков.
Идиот. Не слушай его.
Открылся под ногами огромный люк, вся вода в секунду бросилась водопадом вниз, и дышать, дышать больше не получалось.
Я – рыба. Я умираю.
Накануне операции Гриша подарил мне игрушку – единорога-корову. Единорог целиком выворачивается и превращается в подушку. И это подушка в виде крепости.
Всю ночь перед операцией я не могла заснуть, ворочалась и обнимала единорога.
Этого животного не существует. Оно – такой, знаете ли, результат ошибки в ДНК-коде. Замешались клетки, не так разложились, вот и получился единорог-корова.
Внутри такого необычного, пораженного генетическими мутациями животного, живет настоящая крепость. Крепость делает его стойким, твердым, упругим. Сильным.
А генетическую мутацию единорог-корова принял как данность и использовал как мог – радовал меня одинокими больничными ночами. Соединял с мужем. Давал возможность его обнять, даже когда я на другом конце города.
Рак дважды – это генетическая мутация. Что-то не так у меня заложилось. Неверно срослось. Нарушилось в самом начале и ударило во второй раз. Но я выдерживала удар. Изо всех сил.
Мы, такие две неправильные, две генетические мутации, лежали, тепло прижимаясь к друг другу и знали – наша крепость в нас самих.
Я ложилась на операционный стол голая настолько, что, казалось, вместе с халатом с меня сняли и кожу. Она висела, покрытая мурашками, на металлической вешалке, а я прижималась к простыне открытыми внутренностями.
Анестезиолог, невероятно красивый молодой парень, шутил. Несмотря на одно, единственное желание бежать вон из этого могильника, я отвечала ему в том же стиле. Так хотелось расплакаться, вскочить, умолять его отпустить домой – там, дома у меня так тепло, светло.
Ты взрослая и сильная. Борись.
Дома хаотично развешены детские рисунки на разодранных обоях, там вечный бардак и течет унитаз, но мне надо туда сейчас же, пожалуйста! Так хотелось умолять, рыдать, ползать голыми коленями по ледяному полу, сдирать их в кровь об отбитые края кафеля… Я набрала воздуха, чтобы выплеснуть на врача все то, что накопилось, зажмурила заплаканные за ночь глаза, сильно сжала кулаки, утопилась в собственном отчаянии и…
Успокоиться. Надо просто успокоиться.
– Простите, а когда мне можно будет салат «Цезарь»?
Молодец.
Он засмеялся.
– Про что-что, но про «Цезарь» у меня тут еще не спрашивали! – он потянулся за мобильным, – продиктуй свой номер. Я тебе смс-ку отправлю с названием – купишь лекарство, чтобы быстрее с горла воспаление снять. Тогда и будет тебе «Цезарь»!
Почему-то вдруг стало теплее. Так, будто неожиданно включили батарею. Я диктовала ему номер, снова натягивая на
