живая, пробасила: «какого дьявола, гулять надумали…» – стала хлопать Надю по щекам, заставляя отпить из кружки тёплой мутной воды, и добилась-таки своего, Надя охнула, задышала, не открывая глаз.
– Ну, я пошла, – сообщила Войкова, уважая эту худую как доска бабу, и двинулась обратно, где Еремей Осипович то пытался тащить неподвижного Гурьева, то приподнимал всё ещё сидящую Ирочку Беловёрстову.
– Подсоби, – сказала Войкова, подхватывая Гурьева под руки.
И Еремей Осипович засуетился, засновал вокруг, не зная, что делать, пока она не приказала:
– Ноги подымай, ноги…
Они потащили Гурьева по песку, оставляя округлый след, и Ирочка Беловёрстова наконец поднялась, пошла за ними, блестя большими глазами.
– Сдохнешь тут с вами, – не выдержала Войкова, когда Гурьева дотащили и передали Кире Евсеевне, начавшей делать с Гурьевым то же, что только что она проделывала с Надей. – Дохлые все, жуть…
И отошла в сторонку, потому что тошнота делала её слабой…
Гурьев открыл глаза.
Долго водил ими по сторонам, пока не увидел Надю, уже сидящую, обхватившую лицо ладонями. Коснулся пальцами её бедра и только потом попил из кружки.
– Оклемались, – недовольно произнесла Кира Евсеевна. – Нашли время гулять.
– Сирош?.. – спросил Гурьев. – Приступ?..
– А что Сирош? Этот злыдень чай, поди, хлещет, – вернулась Войкова. – Сидит ваш Сирош в тенёчке и в ус не дует…
– Обморок, – сказала Кира Евсеевна. – От слабости. Скрутило нас чего-то…
Гурьев попытался подняться.
Еремей Осипович стал помогать.
Ирочка Беловёрстова страдающе смотрела на них.
– Вот и всё, – произнесла Надя, ни к кому не обращаясь.
Вставший Гурьев положил ей на плечо руку.
– Тебе лучше? – спросил он.
Надя кивнула.
– Ты меня вытащила?
Она молчала.
Гурьев обвёл взглядом пустыню, стену…
– Завтра Сирош должен прийти. Завтра, – твёрдо сказал он. – Это радиация. Мы хватанули рентгены…
– Я поняла это, – сказала Кира Евсеевна. – Я поняла это ночью.
– Чего хватанули? – Войкова наклонилась над Кирой Евсеевной. – Какой заразы?
– Атомов, – буркнула та. – Таких малюсеньких, невидимых…
– Это что, как в больнице?
– Раз в сто, а может, и больше.
Войкова выпучила глаза.
– Я слыхала, мужики – того, никуда потом, не стоит…
– Мужики… – произнесла Кира Евсеевна и поджала губы.
И Ирочка Беловёрстова не удивилась этой пошлости Войковой, а лишь взглянула на испуганного Еремея Осиповича, не понимая этого испуга, но жалея его.
– Во, влипли… – выдохнула Войкова и неожиданно подмигнула Гурьеву: – А то, может, проверим, а?.. –
