держалась рукой за голову. Он был бледен.
– Хорошо, – с трудом промолвила она. – Я назову ее имя, если ты так желаешь этого. Но ты должен знать, что это единственный самый родной и дорогой человек для меня. Это моя… дочь.
– Дочь? – он был растерян. – Она тебе дочь? – он с трудом улавливал ее слова.
– Ты понял? Ты понял? – она не знала, как защитить от него невинное создание. – Она – моя единственная крошечка.
– Да. Да, Вера, – он все еще был протрясен. – Никогда, клянусь тебе, никогда не обижу ее.
– Сколько таких слов я слышала от мужчин. Нет. Они говорили не мне, они говорили о моей дочери. И ни один, ни один…, – она не стала продолжать. – Ты, думаешь, я всегда пила?
– Вера, – он нежно взял ее за руку. Она не заметила.
– Когда они узнавали о ней всё, ни один из них не сделал больше и одного шага. Я, думаю, ты не исключение, – она говорила устало и хрипло.
Он встал. Он был готов. Готов бежать. Одно ее слово, и он…
– Ренат! – воскликнула она, боясь, что не успеет сказать то, о чем, как она поняла теперь, он не догадывается, – ты хочешь знать ее имя?
Она хотела задержать его на несколько секунд, чтобы успеть сказать главное, всего на несколько секунд, чтобы успеть сказать…
Что-то кольнуло в его сердце. Он почувствовал недоброе. Что он сейчас что-то услышит такое, от чего его мир навсегда станет другим. Он в напряжении ждал. Вера пристально взглянула в его лицо и произнесла с некоторой запинкой.
– Ее зовут…Рената…
Сначала он и не понял, что произошло. Лишь осознал, что не может двинуться с места. С тоской безумными глазами он молил о пощаде небо …
Взревело море мудрое торжественной кантатой,
А он, немея, превратился в слух,
Когда сквозь гул услышал снова он – ее зовут Рената!
И пожалел, что слышал, видел, чувствовал и не был глух…
Глава 2
Что ночь, что день, что полночь, вечер…,
Что ветер, скалы, солнце, облака,
Когда уже хрипит душа и снова нечем
Слез горьких удержать, дрожит предательски щека…
Он не выходил из номера три дня.
Дверь на второй день взломали, так как он не откликался. Он не заметил. Не видел, не слышал, не понимал. Вера не отходила от него ни на шаг. Пыталась ухаживать за ним, покормить. Она что-то говорила, он смотрел, видел, как открывается и закрывается ее рот и ничего, ничего не слышал. Звуки, которые произносила она, были ему незнакомы. Он не понимал их. Она плакала, он не видел. Он смотрел сквозь нее и ничего не чувствовал.
Время от времени заходил Ян. Он метался по комнате. Отмерил тысячу шагов от кровати к окну и наоборот. Иногда он останавливался перед ним и пытался ему что-то объяснить. Ян говорил горячо и размахивал руками. Он не мог докричаться до него. Потом заламывал руки и утихал. Присаживался на кровать, держался рукой за грудь и не мог ничего придумать. Долго-долго сидел рядом, страшно качаясь из стороны
