его к дивану. Сейчас бы на боковую завалиться, но Шершень взглядом показал наверх. Он провел Конюха на второй этаж, показал комнату, которая должна была стать его спальней. Там и приставил нож к горлу, перед этим закрыв на замок дверь.
– Как узнал, где я живу? – зло спросил он.
– Так это, пацаны тебя выпасли.
– Зачем?
– Ну, чисто намастыриться. Они у меня терпил выпасают, мы их потом на гоп-стоп ставим. В этом деле тренировка нужна…
– Мне тоже. Давно кровь никому не пускал. Навык теряю, поможешь?
Конюх почувствовал, как нож сдвинулся в сторону, острием вспарывая кожу. Леденящий холод растекся по животу, по ногам слился в пятки. Убить Шершня, как плюнуть, и Конюх это хорошо знал.
– А если менты за нами сейчас подвалят? Спалиться хочешь?
– Ты меня ментами не пугай. – Шершень презрительно ухмыльнулся, но хватку ослабил.
– Не пугаю. И сам не боюсь. Чистые мы.
– А чего тогда бегаешь?
– А пацаны со мной были, на которых сторожок. Разошлись наши дорожки. Они теперь сами по себе. А мы чистые, нас не ищут…
– Кто знает, кто знает, – задумчиво проговорил Шершень.
– Ты не бойся, если что, я против тебя слова не скажу. Ты не при делах.
– Так я и не сомневаюсь.
Шершень резко повел в сторону рукой, и нож с глухим стуком вонзился в деревянную дверь. Конюх невольно вздрогнул. Если Шершень хотел произвести на него впечатление, ему это удалось.
– Ну, здорово, братан!
Благодушно улыбаясь, Шершень распахнул объятия. Конюх облегчено вздохнул, по-братски с ним обнимаясь. Наконец-то он почувствовал себя на равных с ним. Но чувство это, возможно, обманчивое…
Глава 4
«Скорая помощь» опередила следственно-оперативную группу и увезла потерпевшего еще до того, как Одинцов прибыл к месту преступления. В подъезде блочной десятиэтажки было гулко и душно. Пахло свежей краской. Ремонт здесь недавно сделали, площадку перед лифтом плиткой застелили, стены побелили. Плитка светло-серого цвета, на ней хорошо видна была лужа крови.
– Здесь он лежал, на спине. Соседи думали, что покойник, а я пульс нащупал, «Скорую» вызвал.
Старший лейтенант Зорин ожесточенно скреб щеку. Кто-то от волнения ногти начинает грызть, а кого-то на чесотку пробивает. Зорин в патрульно-постовой службе уже давно, Одинцов одно время с ним в одном экипаже работал. Казалось бы, Яша столько крови на своем веку увидел, а нет, разволновался мужик, разнервничался. А ведь он далеко не трус, уж кто-кто, а Максим точно это знал. Просто натура впечатлительная.
Как бы ни волновался Зорин, он свое дело знал. И еще до прибытия группы мелком вычертил на полу силуэт потерпевшего, создал, так сказать, картинку.
– Врач сказал, перелом основания черепа, – сказал Зорин. – Голову проломили, чем, непонятно. Может, арматуриной. Я тут походил, посмотрел, не было ничего такого.
– Документы
