часто апеллируют к национализму и популизму. Коммунисты-«реформаторы» более разнообразны и эклектичны. Они отказались от некоторых аспектов советской модели (например, ленинизма и демократического централизма) и признали, по крайней мере на словах, некоторые элементы повестки дня «новых левых», сложившейся после 1989 г. (феминизм, энвайронментализм, народоправие (grass-roots democracy) и т. д.) [March (a), p. 126–127].
Ко второй подгруппе отнесены партии демократического социализма, которые находятся в оппозиции как к «тоталитарному» коммунизму, так и к «неолиберальной» социал-демократии и полностью поддерживают тематику «новых левых». Эти партии выступают за недогматический социализм и часто немарксистский социализм, который делает акцент на локальном участии и содержательной демократии, поддерживают альтернативные образы жизни и этнические меньшинства. Основными защитниками этой позиции являются «Зеленые левые Севера» в Исландии, Норвегии, Швеции, Дании и Финляндии, которые четко формулируют свою «экосоциалистическую позицию», синтезирующую экономическую и экологическую критику капитализма.
К третьей подгруппе Л. Марч относит популистские социалистические партии. Идеологической основой этих партий является демократический социализм, сочетающийся с неприятием элит и истеблишмента, чрезмерным идеологическим эклектизмом и упором скорее на идентичность, нежели на классовые интересы (в частности, регионализм, национализм, вопросы правопорядка). Популизм, по мнению Л. Марча, спорный термин, часто используемый в качестве синонима безответственности и демагогии. Однако, считает Л. Марч, правильнее его употреблять для обозначения политической идеологии, которая рассматривает общество в конечном счете как организм, разделенный на две гомогенные и антагонистические группы: «простой народ» против «коррумпированной элиты», которая утверждает, что политика должна быть выражением общей воли народа. Таким образом, популистские партии (по Л. Марчу) – это партии, которые стремятся позиционировать себя как партии, противостоящие всем политическим партиям, представляющим мейнстрим и истеблишмент, и рассматривают себя в качестве единственных принципиальных защитников «рядового человека».
Четвертую подгруппу представляют социальные популистские партии. Их аналогом являются классические популистские движения (например, в Латинской Америке) с властным лидером, слабой организацией, с непоследовательной, рыхлой идеологией, совмещающей требования «левых» и «правых» на фоне критики правящей верхушки. «Новые левые» не признают их в качестве левых партий. Многие из них не являются последовательно антикапиталистическими или радикальными, а некоторые представляют собой всего лишь «партии-однодневки», не имеющие долговременного представительства на национальном уровне [March(a), p. 127–128].
В приводимой ниже табл. 3 дается распределение «новых левых» («крайне левых» по Л. Марчу) по подгруппам.
Таблица
