можно и так сказать. Признаться, в том, что она говорила, было много неясностей. Но она совершенно очевидно не хотела, чтобы я хоть словом обмолвился об этом кому-нибудь еще.
– Значит, ее адвокат об этом не знал?
– Думаю, нет. Я ему ничего не говорил. Я хранил ее тайну. – Потом он стыдливо добавил: – До сего дня, разумеется.
– Почему же вы не рассказали об этом раньше? – спросила Хюльда более резко, чем ей бы того хотелось.
После недолгого молчания Бьяртур со смущением ответил:
– Меня никто не спрашивал.
IX
В свете информации, полученной от Бьяртура, расследование Хюльды, если таковым его можно было назвать, приобретало совершенно иной оттенок. Дело оказалось горючей смесью, готовой взорваться в любой момент. Огрехи в работе Александера были вопиющими, а расследование гибели русской девушки требовало качественно нового подхода. Стоит ли Хюльде немедленно сообщить Магнусу о том, что ей удалось выяснить? Он ведь и понятия не имеет о том, за какое дело она взялась. Магнус наверняка пребывает в приподнятом настроении от того, как изящно ему удалось выставить Хюльду за дверь. Он, вероятно, полагает, что она сидит у себя в кабинете за просмотром старых полицейских отчетов и вслушивается в мерное тиканье часов в ожидании выхода на пенсию.
А между тем, после судьбоносного утреннего разговора с Магнусом, Хюльда провела практически весь день вне стен полицейского участка. Возвращаясь домой, она размышляла о том, как быстро пролетело время – во всей этой круговерти Хюльда и думать забыла о жалости к самой себе. Вероятно, этому занятию она сможет предаться перед сном. Хотя вряд ли – она собиралась пораньше лечь спать. Ей хотелось хорошенько отдохнуть, чтобы наутро проснуться со свежей головой и принять решение о том, каким будет ее следующий шаг. Хватит ли у нее силы духа и энергии на то, чтобы с полной отдачей провести расследование дела Елены? Или будет лучше поднять белый флаг и спокойно дожидаться пенсии? Не пора ли и правда перестать бороться с ветряными мельницами и гоняться за призраками? Ведь ее карьера в полиции завершена, не так ли?
Как бы то ни было, ей предстояло довести до конца еще одно дело. С телефоном в руках Хюльда поудобнее устроилась в старом мамином кресле. Прежде чем набрать номер женщины, которую она расспрашивала днем ранее, Хюльда с минуту поразмышляла. Перед ее внутренним взором вновь предстал образ достойной сожаления санитарки из центра сестринского ухода. Она сбила на своей машине гнусного педофила, а теперь, терзаемая страхом и угрызениями совести, наверняка готовится провести ближайшие несколько лет за решеткой, вдали от своего сына. Она ведь во всем созналась. Хюльда не написала формального отчета об их беседе и к тому же солгала Магнусу, заявив, что расследование далеко от завершения. Прежде чем звонить, Хюльде предстояло ответить на вопрос, который перед ней поставила ее собственная совесть: следует ли ей и дальше придерживаться сказанной Магнусу неправды и тем самым попытаться уберечь мать с сыном от дальнейших страданий или написать в отчете все как есть и с большой долей вероятности обречь бедную женщину на тюремный срок
