style="font-size:15px;"> В конце концов И Ди Лоутону пришлось раскошелиться на новый агрегат. В мастерской сказали, что чинить старый слишком дорого; да и вообще, просто чудо, что он проработал так долго. Я услышал об этом от матери, а та – от Кэрол Лоутон. Насколько мне известно, с Джейсоном И Ди больше об этом не заговаривал.
Мы несколько раз посмеялись на эту тему – пару месяцев спустя, когда обида почти забылась.
Я доволок себя до постели и снова задумался о Диане. Вспоминал ее подношение Джейсону – не утешительное вроде моего, но по-настоящему полезное. Где же она сейчас? Чем одарит меня, чтобы облегчить мое бремя? С меня бы хватило ее общества.
Дневной свет струился по комнате, словно сияющая река, и я плыл в ее водах, притопленный бессодержательными мгновениями.
Бред не всегда буйный, иногда он неторопливый и холоднокровный, словно пресмыкающееся. Я наблюдал, как тени ящерицами взбираются по стенам к потолку гостиничного номера. Моргнул, и прошел час. Моргнул еще раз, и наступила ночь. Я изогнул шею, чтобы взглянуть на Дугу, – ни единого блика. Вместо солнечного света – тропические тучи и молнии, неотличимые от лихорадочных вспышек в глазах, но гром я распознал безошибочно. Снаружи тянуло минеральной влагой, и по бетонному балкону шлепали дождевые капли.
Наконец новый звук: ключ-карта в замке, оглушительный скрип дверных петель.
– Диана, – сказал я. (Или прошептал, или просипел.)
Она вбежала в комнату в уличной одежде: в свитере с кожаной оторочкой и в широкополой шляпе, с которой капала вода. Встала у кровати, сказала «прости».
– Не нужно извиняться. Просто…
– Нет, правда прости, Тайлер, но тебе придется одеться. Нам надо уезжать. Немедленно. Внизу ждет такси.
Я не сразу переварил эту информацию. Диана тем временем бросала в пластиковый чемодан наши вещи: одежду, документы – настоящие вперемешку с поддельными, – карты памяти, пухлый чехол с пузырьками и шприцами. «Я не могу встать», – хотел сказать я, но лишь промямлил что-то невнятное.
Чуть позже она принялась одевать меня, и мне даже удалось сохранить кое-какое достоинство: я приподнял ноги, не дожидаясь просьбы, и скрежетнул зубами вместо того, чтобы закричать. Я сел, и она заставила меня глотнуть воды из прикроватной бутылки, а затем отвела в ванную, где я выдавил из себя струйку густой канареечно-желтой мочи.
– О черт, – сказала она. – У тебя обезвоживание.
Дала мне выпить еще воды и сделала укол анальгетика, от которого рука зашлась ядовитым огнем.
– Тайлер, не представляешь, как мне жаль!
Наверное, недостаточно, ибо она не остановилась: впихнула меня в плащ, а на голову нахлобучила тяжелую шляпу. Я был в ясном сознании и уловил в ее голосе тревогу.
– Почему мы бежим?
– Скажем так, столкнулась с неприятными людьми.
– Куда бежим?
– Вглубь
