стана, которого не касались в тот час лучи огненного светила, была изрезана высокими округлыми хребтами. Представлялись Рошану они гигантскими шрамами и навеивали мысли о том, что тысячи лун Луну тревожило нечто…
Узрев всё это, познал шаман одно соображение, что беспокоило его и других шаманов: Огонь Великий и Луна как родичи Пангее были и кружили вокруг Неё в ночной обители да сменяли друг друга в день и ночь. А ведь мудрецы иные знания завещали потомкам своим: твердили предки, что ведали им дети Алака, как видели Заврини Великий Огонь в воду уходящий. Будто Пангея сотворяла огненное светило у горизонтов бушующих водных стихий на другой стороне света. Будто Она провожала его по своду над Своей обителью к северным берегам светлокожих пращуров к таким же неспокойным водам, чтобы не испепелились жаром Великого Огня совершенные земли. Чтобы Великий Огонь охладился к рассвету и снова просторы согревал. А в его отсутствие Она Луну возносила из той же воды, чтобы Её творения могли отдыхать от промысла и видеть сны, да добы исчислять – мудрее становиться и набираться сил. Неточными оказались те наблюдения, но мудрецы лишь были правы в том, что замечали изменчивость в Луне и в огненном светиле да в небе звёзд перемещение со временем.
Действительность тем часом всё дальше и быстрее отдалялась от взора, но Рошан при этом перестал ощущать движение эссенции души – будто сама Пангея устремилась прочь от перевоплощённой сущности шамана…
Вскоре Луна и Великий Огонь заметно обогнули Землю. Огненная стать прильнула на другую сторону людского мира и больше не отбрасывала никакого света на Её видимый Рошану склад. А бледное светило тенью окутало земли Пангеи, и сообразил вождь, что там – на Земле – в раздольях Её обители наступила ночь. Рошан ещё раз осмотрел завораживающее представление, и ему вернулись раздумья о замысле единства. Напряг взор шаман и обернул эссенцию от зрелищ вспять. И недалёко перед ним предстала огненная смесь новоявленных стихий…
***
Пламенные осколки заполонили звёздную обитель, и вождю казалось в тот момент, будто попал он под огненный дождь из полыхающих каменьев. Летящие навстречу валуны оставляли за собою сгустки белого дыма и сияющей пыли, а взор Рошана, мечась из стороны в сторону, избегал столкновений с валунами и приближался помалу к новорожденной звезде. Иногда эссенция души не поспевала за частыми преткновениями каменьев и рассекала их раскалённые преграды. Пронизывая видением каменные склады, шаман ощущал тягучесть и неимоверный пыл их раскаленной стати. И чудилось вождю в тот час, будто были то не камни вовсе, а что-то иное и совсем незнакомое. Рошан не видал таких каменьев ни в обители Пангеи, ни в Её единствах!
Чем ближе к явленности подступало воплощение души, тем жарче становилась ночь. Совсем скоро ход эссенции оказался рядом с огненным естеством, и шаман смог разглядеть сущность таинственной явленности.
Стеченье пламени и черни, заполонив видение своим величием, бурлило перед Рошаном. Вождь
