русский язык. В конце февраля 1904 г. по приговору военно-полевого суда были повешены офицеры японского Генштаба полковник Ассаи, морской лейтенант Зуки Ашча и лейтенант Каурата – прямо у кульверта моста через реку Сунгари, который они, переодетые китайскими грузчиками-кули, готовились подорвать106. Тогда же, благодаря анонимному доносу, властям удалось предотвратить уничтожение доков владивостокского порта – по сообщению берлинской газеты «Post», этот взрыв готовили судовые рабочие-японцы, остававшиеся в городе107, несмотря на военное положение, объявленное в восточных районах страны.
В конце января 1904 г. военный губернатор Забайкальской области генерал-лейтенант И.П. Надаров приказал учредить за всеми японцами, проживавшими здесь, «строгий надзор». Необходимость этой меры, которая получила одобрение императорского наместника на Дальнем Востоке, лицемерно мотивировалась «ограждением остающихся на жительстве в Забайкальской области японских подданных от всяких случайностей» под «покровительством властей»108. 20 февраля пришло сообщение из Благовещенска: «Здесь японцы спешно распродают свои пожитки. Им велено всем выезжать к Иркутску; крайним сроком для выезда назначено 25 февраля»109. Еще в начале февраля 1904 г. в Иркутске в доме японца-фотографа Саку было найдено несколько сот негативов снимков мостов, переправ рек, вокзалов и других построек Сибирской железной дороги, а также городов Мариинска, Красноярска, Томска и Иркутска с указанием на обороте численности населения в каждом из них, характеристикой промышленности и т.д. Вслед за тем, по распоряжению Иркутского военного генерал-губернатора, все японцы были высланы из города110, а по настоянию директора Департамента полиции, японским подданным было запрещено жить по всей линии Сибирской железной дороги.
Однако надзор, установленный за этой железной дорогой, далеко не всегда был эффективен. В сентябре 1904 г. Департаменту полиции стало известно, что «японским правительством был командирован в Россию для осмотра железных дорог агент, которому удалось подробно осмотреть Сибирскую железную дорогу вплоть до Байкала»111. Имя этого агента так и осталось нераскрытым, и, по свидетельству очевидца, японцы продолжали более или менее свободно наблюдать за переброской войск «на многих станциях Сибирской железной дороги»112. В марте 1904 г., по просьбе японского посланника в США, американский госсекретарь Джон Хэй (J. Hay) поручил послу в Петербурге Маккормику (R. McCormick) похлопотать перед российскими властями об облегчении возвращения на родину 40 тысячам японцам, проживавшим в Сибири113.
На юге России контрразведчикам удалось выйти на след бывшего японского консула в Одессе Ижима Каметаро. Если верить газете «Одесские новости», которая в свою очередь ссылалась на лицо, «близко стоявшее к японскому консульству в Одессе», еще до начала русско-японской
The Times. 1904. February 24 (No. 37325). P. 7.
Новое время. 1904. 28 февр. (12 марта) (№ 10052). С. 4.
ГА РФ. Ф. 102 (ДП ОО). Оп. 316. 1904 (II). Д. 17. Л. 1.
Новое время. 1904. 21 февр. (5 марта) (№ 10045). С. 2.
Совершенно секретное донесение жандармского ротмистра Гаврилова директору Департамента полиции, 10 февраля 1904 г. // Японский шпионаж в царской России. М., 1944. С. 40—41.
ГА РФ. Ф. 102 (ДП ОО). Оп. 316. 1904 (I). Д. 1, ч. 3. Л. 145.
Японский шпионаж в царской России. С. 19.
Новое время. 1904. 9 (22) марта (№ 10062). С. 2. Очевидно, в это газетное сообщение вкралась опечатка. И по русским (япониста П.Г. Васкевича), и по японским данным (торгового агента во Владивостоке Т. Каваками), на январь 1904 г. по всей Сибири проживало менее 6,5 тыс. японцев (6480 чел.), из которых 4207 были вывезены на родину уже в первых числах февраля 1904 г. на британском и немецком фрегатах. Из оставшихся двух с лишним тысяч переселенцев более 800 (в основном проституток) в декабре 1904 г. на родину через Германию доставил буддийский миссионер во Владивостоке Ота Какумин. Подробнее об этом см.:
