государства» Роджера Брубейкера [Brubaker, 1995; Linz, Stepan, 1996], имеет прямое отношение к доминированию примордиалистской группы-сегмента.
Результат такого доминирования может быть разным. Доминирующая группа может избрать в отношении меньшинств одну из конфронтационных стратегий: уничтожать (этнические чистки, геноцид); «не замечать» (не-признание); изолировать меньшинства от политики (апартеид); дискриминировать; проводить активную политику ассимиляции и т.п. Во всех этих случаях есть основания говорить об этнократии (этнократическом режиме). Другой тип стратегий в отношении меньшинств раскрыт в концепции «этнической демократии» [Smooha, 1989]. Здесь представители меньшинств имеют равные гражданские права, а политический процесс строится на демократических процедурах, но вследствие этих самых процедур меньшинства (их партии) оказываются в заведомом проигрыше, поскольку какие-либо привилегии для них в этой модели не предусмотрены.
Насколько институционально устойчивы этнократии и этнические демократии – зависит, в первую очередь, от композиции фрагментов и стратегии меньшинств. Меньшинство может «смириться» с доминированием крупнейшего сегмента, особенно если он занимает по отношению к меньшинствам относительно лояльную позицию (этническая демократия). Тогда сложившиеся институты (выборы, партийная система и т.д.) вполне способны обеспечить устойчивое воспроизводство как этнократии, так и этнической демократии. Но нередко меньшинство выдвигает требование «самоопределения»: «внешнего» (external self-determination) либо «внутреннего» (internal self-determination) [Wolff, 2010]. В первом случае меньшинство стремится к сецессии и созданию независимого государства или хочет присоединиться к другому – «родственному» – государству (ирредентизм). Во втором оно требует территориальной или экстерриториальной автономии [Autonomy, self-governance and conflict resolution, 2005]. Как подчеркивает Стефан Вольф, и то, и другое – это вызов для национального государства. «Внешнее самоопределение» подрывает его целостность, нерушимость границ, хотя и не противоречит фундаментальным принципам политического порядка, а скорее даже соответствует им, поскольку означает реализацию идеи «одна нация – одно государство». «Внутреннее самоопределение», напротив, казалось бы, сохраняет существующее государство, но в действительности противоречит фундаментальному принципу равенства всех граждан [Wolff, 2010, р. 4].
Доминирующая группа порой идет на уступки и выражает готовность признать особые права меньшинств. Это, однако, уже будет иная модель институционального устройства, о которой речь пойдет ниже. Но даже это, как известно, не гарантирует достижения компромисса, если предлагаемые уступки с точки зрения меньшинства недостаточны. Однако чаще всего доминирующий сегмент отвергает требование самоопределения, что порождает противостояние, нередко в насильственных формах8. Немало случаев, когда государство, отказываясь пойти на компромисс, фактически теряет контроль над территорией партикуляристской
Согласно результатам исследований в рамках проекта MAR (см. выше), из 285 этнических меньшинств, политически активных на протяжении последнего полувека, примерно половина требовала самоопределения. Более чем в 70 случаях это сопровождалось вооруженным конфликтом, из них к 2003 г. только в 12 было достигнуто мирное соглашение (семь – на базе территориальной автономии и пять – путем создания независимых государств). В 32 случаях удалось перевести вооруженный конфликт в ненасильственный процесс, в остальных случаях вооруженное противостояние продолжалось [Quinn, Gurr, 2003].
