взором кусты и деревья. Какой уж тут прицел на точку приземления! Как ни странно, динозавр не стал меня преследовать. Но в голове запульсировало и полилось протяжно, даже напевно женским, журчащим как ручеек, голосом:
– Я буду ждать тебя…
– Брежу. Точно. – Я задыхалась не то от переизбытка чувств, не то от встречного ветра. А в недрах души разливалось протяжной песней:
– Я буду ждать тебя…
Все-таки умудрилась я зацепиться за длинную толстую ветвь дерева, торчащую над лесной поляной. И зависла в паре метров от земли.
«Сожрет ведь, гад, станется с него. Или с нее? Голос женский был. Бред! Какой бред! Динозавры говорящие», – думала я, выхватывая бебут и перерезая зацепившиеся за ветви стропы.
Полетела вниз, коснувшись земли, ушла в перекат. Вроде цела. Натянувшиеся веревки сорвали мой зонтик с дерева. Ткань треснула, полетела и накрыла меня с головой. Барахтаясь и чертыхаясь, выбралась из-под остатков парашюта. Клочки с обрезанными стропами болтались среди ветвей. Ящера не было видно.
– Может, показалось? – Вера в лучшее затеплилась внутри искоркой. – Денек-то сумасшедший был.
Аккуратно я сложила свой самодельный парашют, свернула, перетянула веревками. Из пары обрезков сделала лямки и закинула катанку как рюкзак за плечи.
«Пригодится. Неизвестно что ждет меня дальше, – думала я, оглядываясь. – Куда это я попала? Горы, башня, жрецы с драконами…»
В этом месте ущелье расширялось. С одной стороны, нависали скалы. С другой, склон горы стал более пологим, с лесом и полянами-проплешинами. Река, вырвавшись из теснины и получив немного свободы, разлилась. Сбавила агрессию. Но все еще свирепо тащила за собой огромные валуны.
Сумерки сгущались. Тени расползались, закручиваясь чернильными кляксами. Многоголосье леса затихло в ожидании темноты.
Ночь наступила быстро. Только последний луч заходящего солнца скрылся за седой вершиной, ущелье погрузилось во мрак.
Лес, недавно манивший своей зеленой, веселой прохладой, казался теперь жутким монстром, тяжело вздыхающим, пытающимся вытянуть косматые лапы. Корни вековых деревьев, переплетенные между собой, напоминали щупальца огромного спрута, спрятавшегося где-то в густой тьме. Спрута, до поры наблюдающего за своей жертвой, чтобы в подходящий миг схватить в тиски и сжимать, пока дух ее не улетит в Страну Вечных Грез.
Мшистые пни сверлили светящимися глазами-гнилушками, гипнотизируя и нагоняя страх. Чудилось, это вовсе не пни, а злые духи, которые зарылись в землю, оставив на поверхности безобразные головы. Нависшие ветви огромного старого дуба пытались уцепиться корявыми сучьями-пальцами и затащить в раззявленную пасть прогнившего дупла.
Вдруг внутри что-то гукнуло. Встрепенулось. И уставилось мертвенно желтыми плошками глаз, наводя животный ужас. И тут же резко и бесшумно взмыло вверх, распластав крылья.
– Ух. Напугала. Это неясыть. Ночной пернатый охотник, – облегченно
