что оппозиционные партии в России представляют системную оппозицию (системную в смысле включенности не в некую партийную, а в политическую, еще точнее в режимную систему; критикуя режим, они прекрасно сосуществуют с ним, понимая, что к верховной власти им не подобраться). Применительно к монархическому строю такую оппозицию можно было бы еще с полным правом назвать придворной. Но ведь существует восприятие и существующего режима как «Дворца» – метафору «дворцового государства», введенную Ключевским, использует применительно к современной российской действительности И.И. Глебова [6]; стало быть в таком государстве не только партия власти «дворцовая» («клубная»), но и оппозиция придворная.
Вместе с тем субъективные интересы и объективная роль оппозиционных партий в современной России неодинаковы. Идеология и ценности КПРФ кардинально отличаются от идеологии и ценностей «Единой России», как и нынешней власти в целом. Это системная партия, вполне удовлетворяющаяся ролью вечного оппозиционера, который попал бы в труднейшее положение, получи он реальную власть. И тем не менее – она «Другая» в системе, смирившаяся с системой, но не подлаживающаяся под нее, она придворная, но не притворная. Ее социальный радикализм выношен. Это не крайне левый революционный радикализм, а просто левый парламентский, действительно оппозиционный, не мнимый.
Другие партии скорее играют в оппозицию, чем воплощают ее. По большому социальному счету оппозиционность многих из них не просто придворная, но и притворная. Социальная сущность режима осталась бы прежней, приди они к власти. Главное же, что ввиду отсутствия реальных шансов они серьезно о власти и не помышляют. Главное для них – сохранить свою электоральную нишу и остаться на плаву политической жизни. Впрочем, об этом – позже, кое-что на российской политической сцене все же изменилось в самое последнее время.
КПРФ насчитывает 154 тыс. членов21. Если судить по результатам ее участия в выборах, она достигла пика своей популярности в массах в середине и конце 1990-х годов. В 1995 г. за нее проголосовали 22,3 % избирателей; в 1999 г. – 24,29 %. Эти цифры, однако, не должны наводить на мысль о складывании тенденции: второй, наивысший за все время показатель, свидетельствует о росте протестных настроений в народе после серьезного экономического кризиса 1998 г. Дальнейшая история избирательных кампаний партии грустна: 12,61 % голосов в поддержку в 2003 г., 11,57 – в 2007, 19,19 % – в 2011 г. Мы видим прямую связь между ростом / падением влияния коммунистов и экономической ситуацией в стране, а также ростом / падением авторитета президента России и партии власти. Это проявление естественной закономерности электоральных процессов во всем мире, но никак не следствие появления новых харизматических лидеров в руководстве КПРФ и новых мобилизующих идей в ее программе.
Примечательно, что на всех выборах президента России кандидат от КПРФ занимал вторые места. В 1991 г. Н. Рыжков уступил Б. Ельцину, победившему с огромным отрывом; в 1996 г. Г. Зюганов уступил Ельцину; в 2000 г. он
