и завозился сильнее, вылизывая пальцы Змену.
– Ты кроха, – назвала она его. Но этого ей было мало. У животных нет души, и Змену поделилась своей. – Ты – Кроха, – произнесла Змену, даруя щенку настоящее имя.
Он был рыжим: Змену увидела его – сначала расплывчато, затем заморгала, восстанавливая четкость зрения.
– Как странно, – Змену поднесла к своему лицу ладонь, разглядывая ее как небывалое чудо. Бледная, в порезах и синяках кожа рук, вязаный узор на рукавах шерстяной кофты, рыжий щенок – все это, выхваченное из опостылевшей темноты, было волшебным, и Змену не осмеливалась верить своим глазам.
Змену рассмеялась от радости. Сны так часто обманывали ее светом, но в самый радостный миг она просыпалась, окруженная кромешной темнотой, напряженно дыша и вслушиваясь в тишину детской спальни.
– У тебя рубашка синяя, а штаны порваны! – сообщила она изумленному Таврику. – А еще ты весь грязный. Я вижу, Таврик, слышишь? Вижу!
– У тебя все прошло? Да?
Змену закивала и снова засмеялась. Она целовала найденного щенка, гладила его по шерстке и все никак не могла насмотреться на Таврика, на заросли и на свое платье.
– Мы спрячем его в нашем убежище. Ты со мной, Таврик?
– Конечно, Змену. А можно я его подержу? – попросил он.
Змену осторожно передала щенка:
– Таврик, давай не будем никому говорить, что я снова вижу? Так няньки за мной меньше приглядывают.
12
Раньше, когда чердак использовался для детских игр летом, треугольные окна под потолком целыми днями были настежь распахнуты. Спустя десятилетия окна заколотили, закрыв доступ воздуху и свету, а во время очередного ремонта сюда перенесли старую мебель, да так и оставили. И теперь массивные столы, громоздкие стулья, старинные буфеты – все из верного крепкого дерева – громоздились до самого потолка, покрытые пылью, будто припорошенные снегом. Детям путь на чердак был запрещен. Лестницу, ведущую туда, закрыли решеткой с навесным замком, а саму дверь заперли на ключ.
О том, что у решетки вывинчиваются прутья, Змену узнала случайно, пару лет назад. Она бесцельно слонялась по этажам, пока любопытство не привело ее к зарешеченной лестнице. Место было темным, но спокойным и тихим. Несколько раз Змену пряталась здесь, тая свои обиды и скрываясь от несправедливости Наставницы, жестокости Мины и других детей. В такие часы она сидела на ступеньке, прислонившись спиной к стальным прутьям и вслушиваясь в идущие снизу звуки, и от безделья ковыряла облупившуюся краску. Когда ей это наскучило, Змену обратила внимание на решетку. Она схватилась двумя руками за прутья и повисла, откинувшись назад.
Один из прутьев коротко скрипнул под тяжестью и провернулся, выдав себя. Змену крутила его и так, и эдак, пока наконец прут не грохнулся на ступеньки по другую сторону лестницы, открыв лаз достаточного размера, чтоб туда смогла пролезть девочка восьми
