молотком, пытаясь выправить скривившийся дверной проем – словом, ничего необычного. Змену легла на ковер, раскинула руки и ноги, вообразив, будто плывет по реке, на огромном плоту, застеленном ковром, а вокруг море. Представила, что шум ветра за окном – это шелест волн, который она никогда не слышала, скрип старых деревьев во дворе – это скрип ее надежного плота.
Стук молотка прекратился, муха на потолке замерла, а со стороны коридора донеслись осторожные легкие шаги.
Кто-то знакомый открыл дверь. Змену поднялась и обернулась на шум.
– Таврик?
– Ага, как догадалась? – Таврик сел рядом.
– Узнала тебя по шагам. Почему ты не в воскресной школе?
– А… – отмахнулся он, – не захотел. К тебе пришел. Что делаешь?
– Ничего. – Змену пожала плечами. Ей очень не хватало зрения, она старательно пыталась представить себе комнату и Таврика. И воображение, в последние дни ставшее куда более сильным, ей в этом помогало.
– Пойдем гулять? – предложил он.
– Мне нельзя выходить.
– И мне нельзя занятия прогуливать, – Таврик взял ее за руку и потянул. – Давай, вставай. Когда мы в последний раз гуляли?
Змену улыбнулась:
– Веди меня, раз уж такой упрямый.
Они вышли во двор, прошлись по тропинке между старыми складами и прачечной, вдоль смородиновых кустов. Когда-то Змену пряталась здесь от Мины и ее подруг. Теперь в этом не было необходимости – вражда исчезла вместе со зрением. Слепая девчонка вызывала только жалость.
Змену горько вздохнула:
– Мне так хотелось, чтобы от меня все отстали – и вот, желание исполнилось, но какой ценой? Лучше бы все оставалось по-прежнему.
– Почему они все так ополчились против тебя? – поинтересовался Таврик. – Ты рассказывала, что у вас была ссора, но никогда не говорила, из-за чего.
– Не говорила, – подтвердила Змену, осторожно ступая на траву. – Не хотела, чтобы и ты от меня отвернулся.
– Мы друзья, – нахмурился Таврик. – Друзья так не поступают.
– Верно, – кивнула Змену. – Наставнице не понравилась правда о моих воспоминаниях. Она решила преподать мне урок и послала своих любимчиков объяснить мне, что и как. Мы подрались. Я защищалась.
– Понятно. – Таврик сочувственно покачал головой. – А что за воспоминания?
Змену немного помедлила, раздумывая, стоит ли рассказывать о матери.
– Я помню ее лицо, ее руки и волосы. Помню, что она сказала мне в день, когда я родилась, и что я ей ответила…
– Ответила? – удивился Таврик.
– Да. А мне никто не верит.
Змену поведала, как мать оставила ее в госпитале, а сама ушла, беспечная и свободная, но Таврик не стал смеяться, нет – он верил своей подруге.
– Так
