взяла, – сдался Баил. Из всех его родственников Нимма относилась к нему, как к младшему брату, снисходительно. За это Баил испытывал к ней искреннее уважение, хотя Нимма и не заступалась за него перед семьей и никогда ему не помогала.
– Скажу им, пусть начинают.
– Может, стоит выждать? – засомневался Баил. – Хотя бы четверть часа. Вдруг Мотави вернется.
– Не думаю. Этой холодной рыбе и дела нет до усопшей, – Нимма брезгливо дернула щекой.
– Я видел ее иной, – многозначительно протянул Баил, но Нимма его не услышала. Она отдавала распоряжения своим слугам, указывая, откуда стоит начать и куда ссыпать землю.
Через десять минут гроб Басиат был поднят и вскрыт. Нимма склонилась над телом, разглядывая знакомые черты.
– Как отвратительна человеческая старость. Я помню ее совсем другой. Сильной. – Нимма распустила траурную ленту на запястьях покойницы. – Красивой. Кворди сходил по ней с ума, каждый день дарил золотые украшения, а она все брала их и смеялась. И где теперь эта страсть?
– Багрянокровые быстро сгорают, – заметил Баил.
– Зато горят ярче яркого. – Нимма взмахнула рукой, приказывая перенести Басиат в стальной контейнер. – Вот и все.
– А что делать мне? Мотави последняя. Я должен стеречь и ее?
Нимма покачала головой, а затем сказала:
– Отец тобой доволен.
– Ну надо же! – издевательски осклабился Баил, нарочито проводя пальцами по трем белесым полоскам, пересекающим бровь и лоб.
– Ты получил по заслугам, не забывайся! – нахмурилась Нимма. Баил закрыл глаза, утихомиривая свою ярость. – Мотави последняя в роду, так что у тебя больше нет причин для мести.
При этих словах Баил негодующе фыркнул. Глаза его вспыхнули желтым огнем, зрачки сузились в щелочки, кошачье зрение потеряло цвет – впрочем, в тумане все и так выглядело черно-белым. Но он совладал с собой, удержавшись в человеческом обличье.
– Что приказывает Отец? – сквозь зубы проговорил Баил, меняя тему разговора.
– Тебе понравится, братец, – Нимма ухмыльнулась. – Пойдем, мне нужно кое-что тебе передать.
До самой стоянки они шли молча. Баил перебирал в памяти свои мелкие прегрешения, пытаясь понять, смеется над ним демоница или нет. Остановившись у своего минивэна, Нимма жестом пригласила брата внутрь. Тот неохотно повиновался, опасаясь западни и насмешек.
– Отец решил, что ты будешь плохим стражем для Мотави, ей назначат другого. Так что ты свободен от своей службы. Еще Отец передает тебе это. – Нимма протянула ему жезл из кости, украшенный резьбой и укрепленный стальными полосами. – В знак признания твоей усердной службы.
Баил не сдержал изумленного возгласа. Осторожно он прикоснулся к жезлу, не веря своему счастью. Тысячу лет он тщетно вымаливал милости у Отца, но получил желаемое лишь совсем отчаявшись.
– Отец меня признаёт? Да?
– Да,
