приличный видеофайл приложен… Зашифрован. Эх, не вовремя!
За окном сверкнула молния. Что-то щелкнуло. Все освещение и экран на стене отключились. С тихим завыванием вырубилась станция связи.
– Не вовремя! – повторил Абуладзе.
– А бесперебойники?
– Почему-то ни один не сработал.
– Часто тут так, профессор?
– Грозы через день. Но чтоб молния свет вырубила – не припомню. Все потом! А сейчас – за Моникой!
Цвета. Разными они бывают. Разные ощущения вызывают в зависимости от ситуации. Красный, например, может и не быть тревожным, а зеленый не всегда успокаивает.
«Настоящий цвет Салактионы – зеленый!» – К такому выводу пришел Кутельский, шагая за Абуладзе.
Подошвы его скользили на лишенной травы размокшей почве. Дождь то усиливался, то стихал.
«Или это стекло маски так меняло цветоощущение?»
Пилот пальцем почесал вспотевший затылок под плотной резиной и на всякий случай глубоко выдохнул сквозь фильтры, опасаясь случайного попадания зигрита в легкие. Посмотрел в спину профессору, тот шагал уверенно и рюкзак со снаряжением нес легко. Очевидно, Абуладзе хорошо изучил окрестности.
По тропе, петляющей среди скал, профессор и пилот спустились из рощи «кипарисов» на плато, опоясывавшее кратер по периметру. Здесь дождь проредил зеленый туман, но Лев Саныч достал тепловизор и передал рюкзак Чарли. Однако прибор, способный обнаружить любой живой организм в гуще листвы и в тумане, не понадобился.
Обнаженная Моника стояла на четвереньках в центре поляны на широком плоском валуне. Поляну окружали заросшие колючками скалы, и гладкий камень чересчур правильной формой в другой обстановке насторожил бы Чарли. Но ни он, ни профессор не обратили на это внимания. Лев Саныч уронил на землю жалобно пискнувший тепловизор, дотронулся до мокрого плеча девушки.
– Холодная…
Кутельский придвинулся к лицу Моники. Ее глаза были открыты, но стекло шлема пилота осталось чистым – дыхания не было.
– Понесешь?
Чарли, вместо ответа, сбросил с плеч лямки рюкзака. Тело Моники окоченело настолько, что не изменило положения даже, когда пилот взвалил ее на плечо.
Несмотря на неполную гравитацию двадцатиметровый подъем оказался непростой задачей. Абуладзе суетился вокруг Кутельского, подталкивал, забегал вперед, приподнимал, перехватывал негнущееся тело Моники, возвращал его назад на плечо пилота. В роще «кипарисов» они сняли маски, отдышались. Добрались до лестницы на платформу, неожиданно Лев Саныч ойкнул и замер на нижней ступеньке, как вкопанный.
Кутельский в одиночку занес Монику наверх и спустил с плеча. Обнаженное тело так и осталось на четвереньках, как стояло на лесной поляне.
– Что там с вами? – Чарли вытер ладонями пот и свесился с платформы.
Профессор очнулся, поднялся к нему. С тревогой осмотрел Монику и скомандовал:
