отрядов. Ему стало грустно оттого, что подвиг уже закончился, и осталось только ожидание народных волнений. "Но это ничего – подумал он. – Теперь только лучше и лучше должно быть." И ему даже почудилось, что прохожие за окном вдруг повеселели и задвигались бодрее и увереннее. Зойке больше не придётся торговать колбасой и пытаться выгоднее устроить своё тело, Николай Антонович забросит дебаты, шпана бросит воровать, рабочие ощутят многообразие жизни, а старушка-кондуктор бросит свой фартук и бряцающую сумку, выйдет из опостылевшего трамвая и чего-нибудь споёт для всех.
В кабинет вбежали люди в пятнах и с автоматами, Свят повернулся к ним, взмахнув пустым ружьём – тут то его и убили.
А где-то, на другом краю трамвайного маршрута, два паренька кутались по очереди во взрослое пальто и читали сообща по складам тетрадку с котом, в частности, такие строки:
"Жизни не может быть без борьбы, а борьбы не может быть без веры, а веры не может быть без идеала, а идеала не может быть без сочувствия к текущей жизни, а сочувствия к текущей жизни не может быть без нужды в лучшем, а нужды в лучшем не может быть без ощущения правды, а ощущение правды есть не что иное, как любовь к человеческому существу, без которой не может быть живого переживания за его страдания, а без этого переживания не может быть жажды перемен, без которой не может быть стремления к справедливости, без которого не может быть лидера, который и есть залог успеха святого дела всечеловеческой революции…"
Порно
1.
Это было давно – я учился на первом или втором курсе универа и уже тогда мечтал стать fucking rock-star. Ещё, в те светлые времена, я западал на свою однокурсницу по имени Ира – девушку с мальчишеской стрижкой и мутно-голубыми глазами – такой я её запомнил.
Ах, как мне хотелось рассказать ей какой-нибудь из своих снов, эпизодов ночного сериала о наших совместных приключениях, где мы на впряжённых лосях везём через затопленный лес киноустановку в заброшенный клуб, или спускаемся в холодные подземелья, или без прелюдий занимаемся любовью… Вместо этого я обменивался с ней стандартными фразами, касающимися общего состояния дел, погоды или расписания семинаров, смотрел настолько пристально, насколько это позволяли правила приличия, и отчаянно, а потому зачастую удачно, шутил.
Моего лучшего друга звали Кирилл, или просто Кир, ибо из многочисленных его талантов главным оставалось умение и желание пить. Мы жили в одном районе, ходили в одну школу, знали друг друга с детства и помимо общности интересов, здорово дополняли друг друга в физическом плане – я был «умным», он – «сильным».
Жизнь «на районе» в те времена накладывала некоторые обязательства, и будь ты трижды fucking rock-star, они накладывались и на тебя тоже. Я и мой друг Кир по месту жительства относились к группировке «Кирпичных», и, хотя мы вышли из возраста активной дворовой деятельности, сохраняли связи в пацанской среде. Ходил в числе наших знакомых
