день безделья стали ему мерещиться
всякие глупые странности —
то приглушённые голоса на улице,
то дыхание и шум шагов в сенях,
кто-то явственно пялился снаружи в окно,
в лесу бродили какие-то смутные тени.
Поздним вечером в дверь постучали,
Степанов открыл и отшатнулся —
на крыльце стоял в дождевике дед Сыродеев,
плотоядно ухмылявшийся во весь рот:
– Ну, сынок? Ти пустишь дядьку у дом ай не?
Демон пустых деревень
В тихий край сосновой меди и холодных чёрных рек
снова ты напрасно едешь, неуёмный человек,
по земле российской древней долго рулишь через дождь.
Зря. Не та давно деревня. Потерялась – не найдёшь.
По полям да мимо плёсов – трасса Балтия пуста,
без помех несут колёса в подзабытые места,
где, столпившись у обочин, подозрительно бойки́,
машут лапами, пророчат вслед беду борщевики.
Всё сильнее бьётся сердце. За мостом в лесу просвет.
Ты мечтал вернуться в детство, а вернулся – детства нет.
Отдохни, постой немного, сигаретой задыми…
Место, брошенное Богом и забытое людьми.
Грязь, нахохленные крыши, опустевшие сады,
по подпольям рыщут мыши в тщетных поисках еды.
Дождь постылый заливает гниль нескошенных полей.
Долго лить ему? Кто знает! Успокойся. Сядь, налей.
Ни к чему тебе всё это, и былого не вернуть.
Заночуй, а там с рассветом выбирайся как-нибудь.
Оплывают воском свечи, пусто на сто вёрст вокруг,
то ли утро, то ли вечер, капель гулкий перестук.
Подступает полночь злая, и во тьме приходит страх,
кто-то прячется в сарае и шевелится в кустах.
Ждать, тоску превозмогая, нету сил. Задремлешь ты…
…Некто глянет, не мигая, на тебя из темноты.
Не упрямься, стань покорным.
Не спасёшься взаперти.
Он войдёт – огромный, чёрный —
в нежить злую превратит.
Им натаскан и послушен,
алчным демонам под стать,
будешь человечьи души в непогоды отбирать.
Станешь, мрачной силой послан,
не отбрасывая тень,
выть тоскливо на погостах мёртвых русских деревень,
страшен, никому не нужен…
…Утро. Петушиный крик.
И таращится из лужи на тебя седой старик.
Витька-киномеханик
Заполошного киномеханика Витьку Быстрова
все в деревне за глаза звали Быстрёнышем.
Жену его, флегматичную статную русскую женщину,
на щеках
