ворон, когда юноша поставил клетку на столик. Но, увидев перед собой волшебную книгу, покачал головой. – Нашли всё-таки.
– Я уже могу начать? – с раздражением спросила Алиса.
– Теперь можешь, – заявил кот. – Валяй.
Девочка склонилась над книгой, пробежала глазами первые строки и, испытав нехорошее предчувствие, принялась читать:
«Жил когда-то на свете молодой художник. Несмотря на легкомыслие юных лет, был он весьма талантлив и мастеровит. Даже самый унылый пейзаж под его кистью становился окном в удивительный мир, а деревья, облака и даже вода в реке будто обретали бессмертие.
Все вокруг восхищались дарованием юноши, но сам он относился к своим способностям равнодушно и не видел в них ничего особенного. Живопись была для него лишь средством заработка. Писал он на заказ в основном портреты господ, праздно прогуливающихся по центральной площади города.
Надо сказать, желающих запечатлеть себя для потомков было хоть отбавляй. Седовласые мужи и щеголеватые франты, чопорные матроны и прячущиеся за кружевными зонтиками молодые девы выстраивались в очередь к мольберту юного художника. И тот с лихвой удовлетворял их тщеславие, не стремясь что-либо приукрасить. Но результат на холсте неизбежно получался лучше оригинала, будто открывалась художнику скрытая от других лучшая часть человеческой натуры. Та, что ещё не была испорчена ни возрастом, ни дурным характером.
Однажды летним солнечным днём, подошёл к художнику какой-то человек и, назвавшись слугой богатого вельможи, передал приглашение прийти вечером в дом его господина.
Юноша засомневался, но любопытство взяло верх, и в назначенный час явился по указанному адресу.
Дом вельможи оказался вызывающе роскошным. Всё вокруг блестело позолотой. Хозяин – толстяк с отполированной до блеска лысиной – встретил художника в кабинете. Его похожие на сардельки пальцы нетерпеливо постукивали по обтянутому дорогим сукном столу.
– Я хочу, чтобы ты нарисовал портрет, – толстяк сразу перешёл к делу. – Если ты и вправду так хорош, как говорят, получишь щедрое вознаграждение.
Едва взглянув на обрюзгшее лицо хозяина, юноша кротко опустил глаза.
– Боюсь, моего таланта не хватит, чтобы передать ваше величие, сеньор.
Толстяк громко расхохотался.
– Не прибедняйся! Я наслышан о твоих способностях. И не беспокойся, тебе не придётся мучиться, добиваясь нужного блеска моей лысины. Не мой портрет надо написать.
– Чей же? – удивился художник, смущённый прозорливостью хозяина.
– Моей дочери. Вчера ей исполнилось шестнадцать.
«Надеюсь, дочь симпатичней отца», – подумал юноша, но сказать ничего не успел, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошла девушка.
Её движения были порывисты. Тяжелые, тёмные локоны рассыпались по белоснежным плечам. Губы алели, пьяня мечтами о пылких поцелуях, но взор больших голубых глаз тут же отрезвлял, подобно тому как отрезвляет ледяная вода чистейших горных
