уже обеспокоено начала шарить глазами по моментально редеющей толпе встречающих. Сначала бросала только взгляды по сторонам, не поворачивая головы. К ней спешил статный мужчина. Лара, было, обрадовалась, но он прошел мимо, к какой-то серенькой мышке. «Не обольщайся, дорогуша, не бывает такого, чтоб мужчина в жизни выглядел лучше, чем на фотографии. Обычно – обратный эффект». Но не успела девушка как следует забеспокоиться, – откуда ни возьмись, как черт из табакерки, появился улыбающийся Пьер. «Да, это не идеал красоты. Далеко не идеал. Впрочем, я отдохнуть приехала и посмотреть Париж, а не мужа искать», – напомнила она себе и порадовалась, что так на самом деле оно и есть. Иначе, не миновать разочарования. Мужчине было за сорок, что не так уж само по себе и плохо, но он был небольшого роста, если не сказать – маленького, (окей, Наполеон тоже был невысокий), внешности заурядной – глаз на нем не остановится. Нос большой (почти как у Бельмондо), губы чересчур резко очерчены, а зубы… Ладно, зубы нормальные. Честь его стоматологу.
Он с настороженно улыбкой подошел к девушке и сказал: «Лаха, пхивет». Лара тут же разразилась смехом. О, боже, ну и шут. Но увидев его вытянувшееся лицо и неуверенную улыбку, она пожавила смех, сложила руки лодочкой, словно в восхищении: «О, Пьер! Я так рада…» Мужчина зарделся. Ох, не избалован ты, как я посмотрю. Да из тебя можно веревки вить. Пьер поцеловал ручку, как истинный француз подал скромненький букетик белых цветов, и замер, не зная, как вести себя дальше. «Пойдемте же», – пришлось его немного привести в себя. Он сконфузился, опомнился и повел даму к выходу из аэропорта.
Машина у него была так себе, средневозрастной «рено», но водитель он был неплохой. Повез специально по главным улицам города, благо, час пик закончился, и на дорогах стало привольно. Катались по бульварам, как полагается, объехали вокруг триумфальной арки Наполеона. Потом ехали по бульвару Османа. Она как раз успела прочесть, несмотря на плохой вай-фай в самолете, что этот архитектор в 19 веке перестроил весь центр, выгнал бедняков за черту города, посносив их жалкие лачуги, расширил этим центральные улицы, понасадил парков и построил канализационные катакомбы. И знания свои умело применила, беседуя с Пьером и вводя его еще в большее восхищение. Мужик поплыл.
Потом заехали на остров Иль де ля Сите, мимо дворца Юстиции, по узеньким улочкам с односторонним движением объехали вокруг собора Парижской Богоматери, выехали на другой берег. Латинский квартал, кажется. Ну нехило студентики жили. Она обещала себе позже прийти сюда одна и прошагать весь остров и квартал пешком, глубже вдохнуть воздух истории, революции, свободы. У Лары были очень поверхностные знания о французской революции, но она себя прекрасно представляла в роли свободы на баррикадах, как на полотне Делакруа. Жесть!
Проехали по бульварам, мимо вокзалов, через Аустерлицкий мост, и еще через множество улиц, авеню, бульваров, набережных. Пьер, как гид, говорил названия,
