Дорога здесь… – Он покрутил головой и выругался. – Ну, за речкой начинается уже Эн-тре-Риос, здесь провинциальная граница. Через час будем в Ла-Пасе.
Пико сказал, что это, конечно, большое утешение, но их целью является по-прежнему Кордова, до которой от Ла-Паса больше пятисот километров. Потом он спросил, не в лучшем ли состоянии дороги на правобережье. Шофер ответил, что дорогу от Санта-Фе до Сан-Франциско он не знает, так как сюда ехал с юга, через Конкордию, но слышал, что там здорово развезло.
– Ничего не поделаешь, – вздохнул Пико, – тринадцатое есть тринадцатое.
Они развели огонь, разогрели консервы и поели, наполовину опорожнив гарнизонную «дамахуану». Потом шофер достал из-под сиденья закопченный чайничек; примащивая его над костром, он поинтересовался, имели ли сеньоры возможность пить мате «там, за границей».
– Где, в Уругвае? – удивился Рамон. – Да они там без бомбильи12 ни шагу.
– Скажи ты. – Шофер покрутил головой. – А другие гринго мате не любят.
– Так то гринго, а уругвайцы такие же креолы, как и мы с тобой.
Шофер свернул самокрутку, вытащил из огня уголек и прикурил.
– Я на той неделе ездил за удобрениями в Сальсакате, – сказал он, выпуская дым из-под усов. – Там по радио говорил Перон, так он сказал, что уругвайцы это все равно что гринго или еще хуже. Так и сказал.
– Перон? – переспросил Пико.
– Ну да, я ж говорю, Перон.
– А вы верите всему, что говорит Перон?
Шофер подумал, пожал плечами и ничего не ответил.
– Ну хорошо, – не унимался Пико, – вы видели плакаты «Земля тем, кто ее обрабатывает»?
– Кто их не видел, – кивнул водитель.
– Верно, их всюду полно. А много вы знаете случаев, чтобы арендаторы получали землю?
– У нас такого не было, – подумав, сказал шофер. – Да и в других местах я не слыхал.
Ездить-то мне приходится достаточно.
– Вот вам и Перон. Сколько лет обещает аграрную реформу…
– Ну, реформу! – Шофер усмехнулся. – Чего захотели, реформу… Никогда ее и не будет, этой реформы.
– Почему? Нужно только, чтобы пришли к власти честные люди.
– Это-то верно, – кивнул шофер. – А только где их взять? Власть для человека – это все равно что ржавчина для железа. Пока он внизу, он честный, а как прошел по выборам хоть в самый дерьмовый муниципалитет – уже через год делается хуже любой шлюхи…
Пососав мате, они снова тронулись. Лагартиха, ехавший до сих пор в кабине, предложил кому-нибудь поменяться с ним местами, если наверху холодно. Рамон отказался, сославшись на арабскую пословицу о том, что глупо стоять, когда можно сидеть, и еще глупее сидеть, когда можно лежать. Пико эту восточную мудрость не оценил, он с удовольствием забрался бы в теплую кабину, но что-то удержало его, и он тоже отказался. Немного погодя, кутаясь от ветра в плащ, он с неудовольствием понял, что отказ его был продиктован не
Трубочка, через которую пьют мате – «парагвайский чай».
