на конвертах, они блуждают по городам и весям, два месяца, а то и три, но я чувствую, что ты жив, родной… И всё же однажды, среди ночи, сердце так скололо, что не смыкала глаз следующие двое суток, пыталась звонить к тебе в часть, но там постоянно было «занято», будто война идёт под Москвой и раненых везут без перебоя. Выпила всю валериану в нашей аптеке…
И всё же однажды я дозвонилась и, знаешь, паренёк такой услужливый попался, всё мне рассказал, объяснил, что данные к ним приходят регулярно и что потерь в их полку не было…
В нашей деревне все говорят, что я дура, что тебя отпустила в Армию. Война идёт и бабы сыновей своих под подолом держат до последнего. Тут Сашка Ачкас пришёл оттуда, сын Тети Вали, помнишь? Так он мне сказал, что по телевизору не показывают и 20% процентов правды, что вроде бы страшнее всё…
Болит моя душа, сын, но я верю в твое благоразумие, честность и мужественность. Раз ты не побоялся премудростей судьбы – Ты настоящий мужчина… Ведь кто-то же должен защищать нас – баб русских? Если все попрячутся, то кто тогда останется? Ты да Я, да Мы с Тобой?.. Это в корне неправильно, по-моему.
Я молюсь за тебя деве Марии каждую ночь, а по воскресеньям хожу в церковь и ставлю свечу Николаю Чудотворцу, и я чувствую, что меня слышат… где-то ТАМ…
Возвращайся домой, сынок. Я жду тебя. Только не оставайся там на контракт, прошу… Вернись живым и здоровым, ведь времена такие смутные настали – хватит с нас и двух лет этого ада. Я не переживу повторения. У тебя другая жизнь, тебе надо учиться, но, главное – возвращайся домой. Я люблю тебя! Мама…»
«Данные к ним приходят регулярно и потерь в их полку не было…», – подумал Данил. Какая праведная ложь… Интересно, кто это был? Пожал бы руку этому парню…
Тем временем кросс закончился и пришло время произвести выстрел в воздух – у кого затвор был забит песком или грязью выбывали до следующего года. Данила смог выстрелить – его затвор был грязен в пределах разумного…
Затем была высотная подготовка, где он тоже всё сделал по времени и правильно: надо было спуститься с третьего этажа на тросе, на втором поразить цель из автомата, а на первом закинуть учебную гранату, отцепиться и добежать до исходной позиции.
После учебной стрельбы из разных положений, настал финальный «аккорд» сдачи на берет – двенадцатиминутный спарринг с четырьмя свежими инструкторами, по очереди и без перерыва. Испытание проходило на лесной опушке на траве.
Данила очень устал, но не столько физически, сколько морально: он терпеть не мог людские сборища, терпеть не мог, когда раз за разом надо было что-то делать, показывая по максимуму хорошие результаты. Одним словом, моральное напряжение давало о себе знать и сил оставалось немного.
Первые девять минут боя он отстоял довольно легко, резво отвечая на удары и даже нападая, но, когда инструктор
