октября Данила ехал домой поездом Москва—Барнаул. Домой… Это было совсем не похоже на дорогу, ведущую в Ту сторону, тогда – два года тому назад: ни шумной компании, ни алкоголя, ни неизвестности, ни глупых мечтаний о том, чего не знаешь.
Данила ни с кем не разговаривал. Он сидел и смотрел в окно на проносящиеся мимо города, сёла и деревни нашей Родины – Матери, размышляя о том, кто в них живёт, где работает, сколько красивых девчонок в этих пунктах – больших и маленьких, убогих и красивых. Он может никогда больше не проехать эти места, он – «искра жизни»: пролетел и погас…
За несколько дней до отъезда, Данила получил письмо от Алексея. В письме тот сообщал, что Вадима нет в живых и что погиб он ещё в августе.
«Какого хера ты молчал всё это время?!» – только и хотел ответить Данила, но так и не написал ответ.
В день, когда он получил это письмо, он просидел у окна всё утро, и обед и ужин, думая о своем друге.
Он и сейчас думал, но не конкретно о Вадиме, который, оказывается, давно «дома» и гниёт в родной земле, а вообще о жизни в целом: «Вот так оно и получается… Кто ничего не хотел, ни о чём не мечтал, ценой своей жизни выполнил приказ и погиб. А я? Вдоволь нахлебавшийся этого дерьма, выехавший на чужих костях, просто – гандон, – несусь домой чуть живой, но… Живой!..».
На какое-то время Данила почувствовал себя ничтожеством, но чем больше проходило времени, тем сильнее жизнь брала своё и на следующий день он чувствовал себя уже намного лучше. «На самом деле никому ни до кого нет дела», – заключил Данил и до конца пути впал в «анабиоз», стараясь ни о чём не думать… в серьёз.
Через сутки с небольшим он вышел на барнаульском ж/д вокзале. Уже было глубоко после обеда, вечерело, но Данила всё-таки успел купить билет на последний автобус до своей деревни в этот день.
Набрав в ближайшем «комке» бутылочного пива, он залез практически в пустой автобус, но всё равно ушёл на самые задние сиденья подальше от водителя и прочих и, выехав из города на свободную и прямую трассу, с наслаждением открыл первую бутылку: «Больше никаких самолетов, вертолётов и тысяч километров. Я дома. Теперь, я и пешком дойду если что, – Данила улыбнулся сам себе. – Два часа – и я приеду…».
Выйдя на своем родном вокзале, он, что было силы, набрал по максимуму воздуха в лёгкие. «Такой же…», – подумал Даня. Одев берет, он бодро зашагал в сторону отчего дома.
Мама стояла у ворот и ждала его. Но ведь он не звонил и не писал о том, что приедет – хотел сделать сюрприз, но она стояла в воротах, – это был факт… А, может, она все два года тут простояла в ожидании?..
А вот и объятия… И слёзы… И признания… Даня держал хрупкую маму в объятиях посредине улицы.
Через какой-то час он уже сидел, румяный после бани, на кухне за столом, поедая пельмени и запивая домашним самогоном, настоянным на лимонных корках.
Мама ласково смотрела
