высокой прической и в таком узком платье, что оно обтягивало все ее унылые прелести, проигравшие борьбу с силой притяжения. Завсегдатай всех сплетнических сборищ (он был уверен, что такие существуют) и его дальняя родственница со стороны матери – все в Шахрае так или иначе были друг другу родственниками. Аян не сомневался, что с подачи этой матроны весть о стычке в ближайшие минуты достигнет противоположного конца зала. По ее довольному выражению лица он понял, что прав. Выражение лица Сейта говорило о другом.
У главы семейства Монке была одна из редчайших родительских черт характера. В ситуациях, когда его сыновья шалили (а случалось это нередко и, в основном, с Аяном), Сейт не высказывал неодобрение прилюдно. Дома следовал разговор с разбором событий и подробное объяснение, почему не стоит поступать так или иначе и какие последствия может принести проступок. Никаких оскорблений и ругани, никакого рукоприкладства и наказаний, чем, насколько знал Аян, не брезгуют другие отцы даже в отношении своих взрослых сыновей. Однако, в этот момент Аян не был уверен, что вечером на его мягком месте не появится пара пылающих розовых отметин.
Лицо Сейта было бледным и еще более непроницаемым, чем обычно. Он стиснул челюсти и практически не моргал. Аяну показалось, что еще чуть-чуть и у отца остановится сердце, так сильно вздулась у того на лбу вена. Он решил объясниться, прежде чем отец придет к своим выводам.
– Отец…
– Рому, думаю, вам лучше охладиться на улице и следить за мероприятием где-нибудь в другом конце зала. Так будет спокойнее тем, кто сегодня отвечает за порядок, – как раз после этих слов к месту событий подоспели покойцы. У того, что приветствовал их на входе, куда-то подевалось все радушие и выглядел он устрашающе, когда подошел к Рому и коснулся его локтя.
Эрн криво улыбнулся, но решил последовать совету. Он повернулся к Аяну и напоследок выплюнул:
– Я дождусь, когда Губернатор объявит, что отныне Эрны на вторых ролях. Хочу сам это услышать.
Пошатываясь, он поплелся в другой конец зала, будто не замечая эскорта из двух крепких охранников. Что-то в его походке насторожило Аяна – он понял, что после объявления помолвки Эрн разговор продолжится.
– Отец, Аян не виноват, этот пьянчуга сам его завел, чего он только не говорил… – Мирас стал защищать брата раньше, чем тот сам успел что-либо объяснить. К удивлению сыновей, Сейт отмахнулся – непривычный для него жест.
– Да-да, Сейт, дорогой, я все видела своими глазами! – вдруг решила выступить старуха-родственница. «Кажется, ее зовут Жания» – вспомнил Аян. – Этот мальчишка, Эрн, накинулся на твоих ребят. Интересно, с чего бы это?
– Жания, все хорошо, здесь нечего обсуждать. Пойди собирать сплетни в другом месте, – буркнул Сейт, не поворачиваясь к ней.
Братья переглянулись: такая грубость была совсем не в духе Сейта Монке, вежливого и холодного Министра Покоя. Даже свидетели происшествия начали перешептываться. Жания, что-то обиженно ответив, задрала нос
