ответ такую обаятельную и нежную улыбку, что защемило сердце.
"Господи! Где у нас, мужиков, глаза? Ведь дарят самую чистую любовь и становятся самыми верными жёнами не красавицы, а их незаметные подруги!"
Почертыхавшись на подходе к дому, что осенью становилось традицией, почмокав досками, очутился в коридоре.
"Ага! – вспомнил я. – Сколько сейчас градусов?" – осветил спичкой термометр и внимательно всмотрелся.
– Маньяк! Опять к градуснику привязался? – услышал за спиной. – Ты чего так долго?
– Танюшечка… – засюсюкал я, – родненькая… – неловко потянулся к её губам.
– Ты что, пьян? – она брезгливо отпрянула от меня.
– Друга встретил. Давно не виделись.
Ответила мне хлопнувшая дверь.
Три раза глубоко вздохнув и широко улыбаясь, ввалился в дом.
– А вот и я-а-а…
– Папка пришёл! – обрадовался Дениска.
– Сынок, иди ко мне, – позвала его Татьяна, – папа сегодня усталый.
Стерев с лица улыбку, прошёл в комнату. По телевизору передавали эстрадный концерт. Экстравагантно одетый исполнитель трясся перед микрофоном. Зевнул, задумавшись о подходах к жене.
– Раньше в такой форме клоуны выступали, а теперь знаменитые певцы, – бодро выдал реплику.
В ответ – молчание. Будто меня нет.
Посадив Дениса на колени, Татьяна не отрывалась от экрана, на котором появился любимец женщин – певец томных напевов, Серов.
– Ну и слушай свою "Мадонну", – пошёл ужинать на кухню, где тотчас появился кот. – Мироша, друг! – погладил его.
Довольный, он потёр мою ногу рыжей, словно замшевой, башкой. По-братски поделившись с ним, быстро поел.
– Сегодня здесь ляжешь! – не глядя в мою сторону, Татьяна бросила подушку на стоявший в комнате Дениса диван.
– Не имеешь права! – возмутился я. – Ты мне жена!..
– Следовало раньше об этом думать, – стала укладываться с сыном в большой комнате.
Тоскливо вздохнув, взял кота и лёг на диване.
– Не женись никогда, Мирон, – учил его жизни. – Пусть хоть какая красавица будет с пушистым хвостом – не женись! Это до свадьбы они кошечки, а потом жёнами становятся.
– Ты можешь – потише? Разбубнился! – услышал Татьяну.
– Вот видишь! – назидательно помотал пальцем перед розовым носом кота, подумав, что успел перенять уже некоторые начальнические привычки: "Завтра этому дивану сто пятнадцать лет исполняется. Ещё бабушка выбросить хотела, да жалела, а мне лень, – тоскливо поскрипел пружинами. – Ну ладно! – я мстительно повертелся. – Завтра в сарае окажешься".
Довольный кошан монотонно мурлыкал. Спать не хотелось. Вспомнив есенинского Джима, решил посвятить стихотворение коту. После упорных трудов получилось следующее:
«Мирон!
