Вот бы глянуть, сколько градусов".
Не спалось.
"Ночь уходила, унося своё покрывало и постепенно обнажая розовое тело зари", – написали бы поэты-романтики.
Настроение стало лирическим: «Я блуждал в игрушечной чаще и открыл лазоревый грот… Неужели я настоящий. И действительно смерть придёт?» – от жалости к себе, такому любимому, скрипнул зубами в унисон с пружинами дивана. – Лежу тут один, никому не нужен, – вытер пододеяльником выступившие слёзы. – Видно, не до конца протрезвел. Эх и дурак! Спасибо, никто не видел и никогда не узнает. Надо встать, зарядку сделать, пробежать пару километров – и как огурчик стану… малосольный".
– Наш Дениска был голодный – проглотил утюг холодный! – бодро сообщил я, набегавшись и сбросив похмелье.
Сердце гулко стучало, разнося кровь по организму и очищая его от алкоголя, так, по крайней мере, определял своё состояние.
– Мамка-а-а, а че-е-г-о-о он… – заканючил сын.
– Отойди от ребёнка, дай поесть спокойно! – недовольно глядя на меня, произнесла жена.
– Шуток не понимаете!..
– Особенно вчерашних! – похватила Татьяна.
– А чё вчера? – умываясь, невинно поинтересовался у неё.
От такой наглости она опешила. Но не надолго. Выслушав ответ и узнав мнение жены о себе, вытер лицо и полез на диван поглядеть градусник.
– Завтракать будешь? – немного успокоилась она. – Всегда перед выходными номер откалываешь.
– Ты тоже хороша! – осмелел я. – Всё тело после дивана ломит. Я на тебе женился или на коте?
– Знай! Как пьяный придёшь, всегда так будет.
– Давай Дениску в кино на утренний сеанс сводим? – в качестве подхалимажа предложил я.
– Давайте меня сводим! – обрадовался сын, подбегая ко мне.
– А куда пойдём? – окончательно успокоившись, подкрашивала перед зеркалом губы Татьяна.
– В "Пионер". Там всегда детские фильмы показывают.
Мир в семье был восстановлен!
Прохладный воздух приятно бодрил похмельный организм своей чистотой и свежестью. Людей на улице было ещё не много. С деловым видом спешили на рынок женщины, а у винного магазина – в субботу его открывали раньше, сбивались в стаи небритые личности с горячечными глазами.
– Глядеть противно! – нахмурилась жена.
– Болеют люди, – заступился я.
– Смотри, в их рядах не окажись, дожалеешься…
– Будь спокойна, меру знаем.
Дома, после кино, попив чаю, улёгся с книгой на диван, начавший радостно сверлить мои бока пружинами, аж поскрипывая от удовольствия. Несмотря на пытку, назло ему, заснул.
"Да-а, пьянка до добра не доводит, – критиковал себя после сна. – Пойти дровишки, что ли, поколоть и прогуляться немного?"
Одевшись, прошлёпал по доскам. Решил стрельнуть сигаретку – страшно захотелось курить. Соседей у
